Во имя отца

Тут он заметил блеснувшую у неё в глазах злость. Она быстро улетучилась, но это уверило Гудова в том, что он узнал всё, что знала Лейла. Оказывается, она не была такой уж бесстрастной. Ей было знакомо чувство ревности. Вернер имел власть над ней и пользовался ею, когда хотел того. Она ненавидела его. Он встал и сказал:

— Спасибо Лейла. Вы не попросите Фрэнка зайти сюда?

Они пожали друг другу руки, и она направилась к двери. Вдруг на полпути к двери она остановилась и повернулась к Гудову. Выглядела она при этом немного озадаченной.

— Майор, он сказал однажды что-то такое, что я совсем не поняла. Он сказал это, по-моему, дважды, каждый раз после оргазма… Он сказал это, обращаясь скорее сам к себе. Всего лишь три слова.

— И что же это были за слова?

— «Kurwa ale dupa» — что-то в этом роде.

Гудов облегчённо выдохнул воздух и поблагодарил свою счастливую звезду за четыре года, проведённых в Польше, и за польку, которой он увлёкся в последние два года командировки. Улыбнувшись, он сказал Лейле:

— «Kurwa ale dupa»… Лейла, это польский язык. Это значит, что он очень тебя ценил. Что-то в этом роде!

Лейла задумчиво кивнула.

— Значит, он поляк. Это может вам как-то помочь?

— Конечно, и даже очень. Спасибо вам, Лейла.

Спустя полчаса Фрэнк наблюдал прощальным взглядом за Гудовым, забирающимся в вертолёт. Майор был явно в приподнятом настроении, несмотря на жёсткий график визита. Очевидно, его поездка не прошла даром. Сам Фрэнк говорил с ним недолго. Он поделился с ним некоторыми своими наблюдениями в отношении Вернера… Но кое о чём Фрэнк всё-таки умолчал. Во-первых, он не рассказал Гудову о переданном Вернеру сигнале, в котором тому приказывалось не стричь волосы и отращивать усы. А во-вторых, он умолчал о ручке «Дэнби», которую подарил Вернеру. Наблюдая за облаком пыли, поднятым винтом вертолёта, он недоумевал, почему он решил не рассказывать Гудову об этих двух вещах. Было очевидно, что Вернер, кем бы он ни был, серьёзно заинтересовал КГБ. И инстинкт, видимо, подсказал Фрэнку, что в этом деле лучше побольше молчать.

Майор Борис Гудов оказался в Москве к шести часам вечера. Он не заснул в самолёте ни на секунду, проведя всё время полёта над составлением своего отчёта. Это была хорошая бумага, в которой, естественно, нашлось место для демонстрации блестящих способностей Гудова к дедукции. Он знал, что полковник будет проинформирован о времени прибытия самолёта, и тем не менее не отправился сразу к Замятину, а пошёл в подвальное помещение и побеседовал с маленькой, лет сорока, похожей на птичку женщиной, которая управляла компьютером «Ряд-400». Она внимательно просмотрела фотографии Вернера, понимающе кивая. В считанные минуты компьютер увеличил снимки и значительно улучшил их чёткость. В течение последующих десяти минут машина идентифицировала изображения Вернера с банком данных, включающим в себя десятки тысяч единиц. Женщина сказала Гудову, что операция может занять до получаса времени. Майор не мог столько ждать и нервничал. Он был очень обрадован, когда через десять минут компьютер выдал установочные данные подозреваемого. Гудов оторвал перфорационную ленту с информацией и прикрепил её к папке, в которой лежал его отчёт. В семь часов Замятин лично поздравил его в своём кабинете. В половине восьмого уже был у Чебрикова, тоже удостоившись поздравлений. Казалось, что в тот день весь КГБ работал допоздна. Лицо Чебрикова помрачнело, когда он прочитал имя убийцы. Замятин стал было излагать данные о его прошлом, но был резко оборван. Очевидно, Чебриков знал про этого человека все. В половине девятого Чебриков пил водку в кремлёвских апартаментах Андропова. Тот был облачён в цветастый шёлковый халат.

Как бы оправдываясь, он произнёс:

— Подарок жены.

Он закончил читать отчёт, захлопнул папку и посмотрел на Чебрикова, сказав:

— Виктор, иногда мы принимаем решения, которые кажутся нам в тот момент очень мудрыми, но через некоторое время…

Он не закончил фразу, и Чебриков дипломатично заметил:

— Юрий, но такого нельзя было ожидать.

Андропов похлопал по папке и сказал задумчиво:

— Мирек Скибор… Да, эти чёртовы попы не ошиблись в своём выборе. Они нашли человека с серьёзным мотивом. Виктор, ты должен поймать его и сразу убить. Никаких вопросов. Немедленная смерть.

— Мы схватим его, — сказал Чебриков, придав своему голосу максимум энтузиазма. — Теперь, когда мы выяснили, кто он такой, можно считать, что он уже мёртв.

Андропов подался вперёд:

— Я хочу увидеть его труп, и как можно быстрее.

* * *

В Кракове профессор Стефан Шафер спешил закончить операцию. Он не то чтобы торопился в прямом смысле слова, просто действовал в более быстром, чем обычно, темпе. Это удивило хирурга-ассистента Вита Береду и хирургическую медсестру Дануту Песко. Но ещё больше их поразило то, что после снятия зажима с почечной артерии и проверки внутренних швов на почке он повернулся к Береде и сказал:

— Доктор, наложите за меня внешние швы. У меня сегодня важная встреча за обедом, так что я очень тороплюсь.