Во имя отца и сына

- А что он врет? - взволнованно заговорил мальчик, готовый вот-вот расплакаться. - Он сказал, что мой папа хулиган и кляузник. Что про него в газете написано. А я сказал, что это неправда, что он сам кляузник. А он все дразнился: "Хулиган, хулиган, сын кляузника". Я его ударил кулаком. И совсем не сильно. По носу… У него кровь пошла. Совсем немножко.

Мальчик ожидал со стороны матери серьезных упреков и ощетинился к защите. А Елена Ивановна, потрясенная этим фактом, тихо и даже ласково сказала:

- Не надо было драться, мой мальчик.

- А что он говорит неправду?! Пускай не выдумывает!

- Он глупый.

- Ну вот, - уже совсем успокоился Русик, поняв, что ругать его не будут. - А глупых бьют.

Это было ужасно. Дети сильно любят отца и гордятся им. И вдруг такая гнусная грязь! Елена Ивановна убрала осе газеты. Русика еще можно как-то успокоить А как быть с дочерью? Небось и она уже знает.

Действительно, придя из школы, Любаша первым делом спросила:

- Мама, где сегодняшние газеты?

- Не знаю, - с безразличным видом ответила Елена Ивановна и также мельком спросила: - Зачем тебе?

- Нужно, - как всегда, отрывисто сказала дочь. - Руслан, ты не брал газет?

Настороженный мальчик сообразил:

- А-а, знаю, зачем ей. Она думает, что про папу написали. А это неправда, это Генка все наврал.

- Ну хорошо, отдай газету, - понизив голос, попросила Любаша, и Елена Ивановна поняла, что дочь уже знает.

- У меня нет, - искренне признался Русик, а мать ушла на кухню и оттуда позвала дочь.

- Что, мама? - дочь смотрела настороженно.

- Зачем тебе газета? - Елена Ивановна доверительно смотрела в большие синие, отцовские, глаза дочери.

- Что там про папу?

- Это фальшивка, Любаша, - ответила Елена Ивановна и поправила дочери волосы.

- А зачем тогда напечатали?

- Папины враги, доченька, нечестные люди написали, а редакция не разобралась и напечатала.

- И что ж теперь будет?

- Их накажут.

- А папа как же? Его оклеветали, опозорили…

- Будет добиваться опровержения.

- А разве так можно? Печатать неправду? Так всякий хулиган может опозорить любого порядочного человека. - Любаша быстро повернулась и, боясь разрыдаться, помчалась в детскую.

Что могла на это ответить учительница истории ученице? Что могла ответить мать дочери? Как объяснишь ребенку, который верит каждому печатному слову? И тут Елена Ивановна поняла, какой страшный удар нанесен ее мужу. Если детям она еще как-то могла объяснить, то как объяснишь друзьям, знакомым, соседям и просто незнакомым людям, которые тоже привыкли верить нашей печати?

Когда Елена Ивановна стала возиться на кухне, Русик таинственно сообщил:

- А Любка плачет…

Елена Ивановна вошла к дочери.

- Ну ты что?

- Я… ничего. - Девочка ладонью смахнула слезы, не глядя на мать, затем вдруг сообщила, быстро и ненужно перебирая на столе учебники: - Сегодня Антонина Михайловна спросила: "Твой отец где работает?" Я сказала, что на заводе "Богатырь". "Да?.. Секретарем парткома?" И так ехидно, что, понимаешь, мама, мне было неприятно.

- Ну что ж, читала и она. Газеты читают… - попробовала пошутить Елена Ивановна. Она не знала, что из салона Гризула уже ползли сплетни, инсинуации, сочиненные и распространяемые превеликими в этом деле мастерами: "Кляузник… хулиган… бабник… Связался с какой-то распутной девкой, приехавшей из Африки…"

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. ОСТОРОЖНО: ЛЮДИ!

Жизнь полна неожиданностей. Иногда их выпадает на долю одного человека столько, что можно подумать: жизнь состоит из одних неожиданностей. В этот самый тяжелый для Глебова день Емельян немного задержался на работе. Просто в конце рабочего дня к нему в партком зашли Борис Николаевич и Ян Витольдович. Потом появились Константин Лугов и Андрей Кауров. Зашли как бы по делу, придумав предлог, а в действительности хотели подбодрить Глебова, успокоить. И разговор-то начинали самый деловой, не относящийся к истории, которую теперь уже все с убежденностью считали провокацией. Говорили о том, что на днях нужно поехать в заводской дом отдыха и окончательно решить, где строить новый корпус для отдыхающих, спортивную площадку. И все старались держать себя так, как будто с Глебовым ничего не случилось. Константин Сергеевич с юмором рассказывал, как вчера приходила в литейный цех Клавдия Ивановна Каурова и вела деликатную дипломатию с молодыми формовщицами. И вдруг звонок из дома. Елена Ивановна спрашивала:

- Ты когда придешь?.. Дело в том, что тебя дожидается гость. Ну кто, кто! Приходи - увидишь. Сейчас я передам трубку.