Во имя твое, Восния

Я хотел огрызнуться, заметить, что всю мою молодость сожрала Восния. Хороших новостей Вард не приносил никогда. Но я кивнул, по привычке ссутулившись.

– Симон сказал свое слово, – Вард выдержал паузу и потрепал меня по плечу. Я старался устоять на ногах. – Корона турнира уйдет Излому.

Сначала мне показалось, что я ослышался. Я присмотрелся к Варду в сомнениях. Тот довольно закивал.

– Одолеть Беляка?..

Будто бы этой беды мне мало, валун уточнил:

– Конечно, есть ряд условий, но…

Радости я не выказал и до того, а тут и вовсе поник. Вард замолк и впервые нахмурился.

– Неужели вам понравилось проигрывать, молодой господин?

***

Поздний вечер, у причала

Старая часть пристани и сливянка. Я напился самого дешевого пойла. Можно. Завтра не будет боя. Нужно. Выпивка глушит боль и дрянные слова Варда в голове.

Видит солнце, я мечтал их забыть.

– Два удара пропустить, слышишь? – я обратился к жирной вороне, что чистила перья у канатной ограды. – Затем один в плечо, три… промаха на грани и, – я поморщился, вспоминая, – быстро уронить на спину. Не просто так, подсечкой! Этого медведя, что весит больше меня! Отыграться…

Мечтал забыть и боялся, что забуду. Снова придется идти в седьмой дом, или искать Варда по рынку, у борделей, за стенами у конюшни…

Теперь свой среди подлецов, худших отбросов Крига.

Ворона чистила перья, не отвлекаясь. Я сел напротив нее, прямо на брошенные ящики. Разделил с птицей причал.

– Хочешь выступить на манеже, милая? Будешь первой мечницей!..

Пернатая блеснула бусинами глаз, брезгливо раскрыла крылья и улетела прочь.

– Согласен, так себе почести, – я не держал зла.

Горизонт плыл, соединяясь с морем. Черная полоса, синяя полоса. Пропасть. Содружество.

Все это уже случалось. Я сидел так же в другом порту и смотрел на толщу воды, мечтая сбежать. Только тогда я сидел по ту сторону моря, совершенно трезвый. И не чувствовал холода.

– Не там твой дом, – сказали позади, – и не здесь.

Я дернулся, потеряв равновесие. Необтесанный бок ящика кольнул поясницу. За спиной никого не было.

– Ох, – перед глазами все еще плыло, я пошарил руками по штанам, нащупал нож. Мой новый друг на переулках Воснии. – Опять?..

На причале никого не было. Я пощелкал пальцами возле левого уха. Дешевое пойло для прихлебателей Варда и дешевые чудеса.

– Вот каким я стал, Саманья. Гордись! – на причале не было ничего более жалкого, чем моя нелепая улыбка.

На самом краю пристани, где плескалась вода, разбиваясь о столбы, собирались тени. Криг дышал чужим горем. Я вздохнул и вытер глаза.

Ветер растрепал волосы и кинул их мне в лицо. Будто наглой, задирающей оплеухой одного из бандитов.

– Найти ли иголку в поле? – шепнуло возле моего уха.

Я даже не обернулся. От дрянного пойла сон путался с явью. К дьяволу эту помойку Лилли и их порченную сливянку. Захочешь забыться – и за деньги не дадут.

– Ждут ли всходов по зиме? – шептали воды в Криге.

Их перебил странный звук. Я закашлялся, посмеявшись с пересохшим горлом.

Скрипучий полуголос-полушум становился все разборчивее:

– Где ищут то, чего еще не видели?

– В Воснии и хер в штанах не найдешь! – огрызнулся я.

Что-то коснулось плеча, и я достал нож. Повернулся вслед за ударом. Железо не нашло цели, земля потянулась ко мне. Я растянулся на спине, как распятый.

– Дьявол…

Я приподнял голову. Дальше выругаться не получилось. За моими коленями, прямо посреди ящиков стояла сгорбленная старуха без глаз. Сухие бледные губы зашевелились, потревожив сеть морщин:

– Под флагом, – трескучий, почти смеющийся голос. – Под флагом твой дом.

Слышать песни в ночи – одно дело. Другое – видеть старух, парящих над землей.

Я хватал воздух и часто моргал, пытаясь припомнить хоть какую-нибудь молитву. Матери двойного солнца? Пантеону Содружества? Старому Богу морей?

– К дьяволу эту сливянку, – шепнул я вместо этого. Ущипнул себя за бок. Больно, с чувством.

Старуха и не думала пропадать. Призрак, злой дух, знамение, или?..

Я поднялся, постарался с достоинством отряхнуться. Сделал несколько осторожных шагов в сторону. А сам не отрывал взгляд от черного силуэта с мертвецки белым старушечьим лицом.

Что бы это ни было, оно повернуло голову следом. Незрячую голову без глаз.

Я ускорил шаг и поспешил к улице.

– Найдешь, потеряв все! – крикнуло мне вслед. – Дом – все. Дом, или…

До поворота на улицу Привоза я бежал. Оглядывался, словно за мной спешила сама смерть.

Призраки, знамения, вороны, толща воды. Кажется, кинжал я забыл там, у черного балахона.

Бухало сердце, отбивая ритм в висках. Выколачивало чужие слова.

Два пропустить, один в плечо. Уронить. Отыграться. Ристалище. Манеж. Дом.

Я убегал прочь. Дальше от пристани, гнилых домов Варда, складов Симона, башен Долов, лика Матери и ее солнца. От того, что я, быть может, схожу с ума.

***

Следующий день, порт Крига

На пристани, хуже пчел, трудились моряки, денщики, самые отчаянные из девиц легкого поведения, зазывалы, певцы…

Я шел против течения толпы, еле пробиваясь в мелкие зазоры между плечами, корзинами, поклажей.