Во Имя Закона

Фло заморгала на старика. Потом села и осмотрелась. Через окна в университетский коридор проникали первые еще очень слабые лучи солнца. Даже не солнца, а просто белого света.

– Сколько времени? – спросила Флоренс, уставившись на Бартомиу.

– Раннее утро, – ответил он, прищурившись.

Седые пряди падали на высохшее испещренное морщинами лицо старика. Но его взгляд горел. Как у безумца. Какой-то ему одному ведомой мыслью.

– Аделаида просила присмотреть за тобой, – пояснил он, когда они вместе с Фло вышли на улицу.

Падал мягкий снег. Снежинки невесомо кружились в воздухе.

Флоренс повела бровью, поднимая воротник куртки.

– Мне кажется, эта зима никогда не кончится. Такое ведь может быть? – спросила она вдруг у старца, который уверенно шагал впереди неё, ступая в снег.

Они шли через поле к его жилищу. В экспериментаторскую. Шли не по тропе, а по насту, утопая по колено в снегу. Бартомиу задирал свой балахон, чтобы не наступать на его полы.

– Всякое может случиться, – ответил старец, не оборачиваясь. – Но эта зима уже на исходе. Я чувствую её предсмертное дыхание.

Флоренс покачала головой. Пушистые жизнерадостные снежинки, которые мягко ложились на высохшие плечи старца, говорили о чем угодно, только не о смерти.

– Садись-садись, испробуй моего чаю, – приговаривал Бартомиу, когда они, наконец, пришли.

В экспериментаторской горело несколько керосиновых ламп, и была затоплена печь. Фло еще на подходе заметила дым из низкой трубы на покатой крыше хижины.

Старик поставил перед девушкой блюдце, на него изящную фарфоровую чашку, а затем налил в чашку бурлящей пузырящейся жидкости из колбы, которую взял с полки.

– Я… – захлопала глазами Фло, глядя на лопающиеся на поверхности пузырьки, – я не буду это пить, простите меня.

– С чего так? – удивился Бартомиу, подходя к столу семенящим шагом.

Он заглянул в чашку и растерянно погладил седую бороду.

– Ты права, дитя моё. Чуть не отравил. Посмотрите на старика.

Флоренс зажала ладони между коленей и неуютно поерзала на низком деревянном стуле.

– Я не очень-то хочу пить, – произнесла она, наблюдая за передвижениями Бартомиу по каморке.

– Может, ты голодна? – быстро спросил он, выглядывая на неё одним глазом из-под свисающих ему на лицо прядей волос, словно попугай.

– Нет-нет, – замахала руками девушка.

– Тогда чай.

– Логично.

– Зачем ты искала Аделаиду? – спросил Бартомиу, когда они уселись за столом.

Перед Флоренс стояла чашка с крепким травяным напитком.

– Это важно? – спросила девушка, осторожно отхлебывая кипяток.

Бартомиу хитро прищурился.

– Не хочешь говорить мне?

– Простите, нет, – призналась Фло.

– Можешь не говорить. Я знаю. Аделаида сказала мне.

Флоренс нахмурилась, уставившись на плавающие в чашке васильковые лепестки. Ей не нравилось, как Бартомиу по-свойски произносил имя королевы-матери.

– Зачем тогда спрашиваете? – спросила она, не поднимая глаз.

– Не сердись на старика, – он похлопал её по руке.

Флоренс перевела взгляд на его морщинистую сухую кисть.

– В Поднебесье сложно любить, – произнес вдруг Бартомиу.

– Почему? – на этот раз Фло была настолько удивлена, что посмотрела старцу в глаза.

На мгновение она увидела, что они искрились добротой. А потом в них опять появилось уже знакомое безумное выражение.

– Потому что главная энергия должна отдаваться Закону. Чтобы мы могли вступить на Чашу, – ответил Бартомиу. – Когда любишь, так легко забыть обо всем.

– Но у вас же есть дети здесь. Я их видела! – возразила Фло.

– Есть, есть дети, – закивал старик. – Когда по-другому уже никак, то появляются дети. Но это не значит, что их родители забыли о Законе или поставили его на второе место.

– Что ж как сложно-то все, – еле слышно застонала Флоренс.

«Надо же было мне попасть из места, где непросто любить женщину, в место, где вообще непросто любить!» – пронеслось у нее в голове.

– А есть? – её вдруг осенила одна мысль. – Есть какое-нибудь Поднебесье, только наоборот? Может Подземелье? Может быть, там все проще и все можно?

– Есть, – ответил старик, опять радостно кивая. – Мы зовем это место «той стороной».

«Та сторона»… Где-то Фло уже слышала это название.

– Ноэль оттуда? – спросила девушка.

– Да. Там все можно.

Флоренс задумалась. Она вспомнила ледяные глаза дэнди, его улыбку без капли тепла, его самовлюбленную позу. Девушка буркнула:

– Не хочу быть такой, как Ноэль, – и опустила голову.

– Все правильно, – охотно согласился Бартомиу. – Поэтому ты здесь, а он там.

– Но здесь все так сложно! – воскликнула она, встречая взгляд старца.

Иногда ей казалось, что тот только притворяется таким, каким казался.

– Проще некуда, – тоже воскликнул он. И глаза его загорелись. – Все очень просто, дитя моё!

Фло тяжело вздохнула и сгорбилась. Словно непонимание тяжким грузом давило ей на плечи.

– Как просто? – все же спросила она с надеждой в голосе.

– Искренность. Иди за искренностью.

Фло показалось, что он уже упоминал что-то такое раньше. Но, как и тогда, сейчас она не понимала его.