Во имя жизни (Из записок военного врача)

— И не жалеть ему крови и физиологического раствора, — добавил Ахутин. Тяжело вздохнув, Чайков закончил операцию и стал снимать перчатки. Я понимал волнение: не так уж часто приходится оперировать в присутствии ареопага лучших хирургов страны.

— Я вспоминаю, — говорил Бурденко, — сколько ампутировали ног с такими вот он ранениями в первую империалистическую войну. А все потому, что не хватало хирургов. На двадцать две тысячи врачей в царской России приходилось всего лишь две тысячи хирургов. Где же им было справиться!

— А аппаратура разве такая была? — вмешался Гирголав. — Кустарщина…

— А про кровь вы забыли? — напомнил Бакулев.

— Другие времена, другой строй и другое отношение к человеку, — сказал Ахутин.

Пригревает мартовское солнышко. Дворничихи с завидным упорством скребут снег тротуаров. Радует солнце, радуют дворничихи, радуют проходящие мимо танки и их молодые командиры с флажками в руках — высоко подняв головы, они выглядывают из башен. Освобождены города Сухиничи, Мятлево и Юхнов.

Наша «эмочка» пережидает, пока пройдет танковая часть — новое пополнение фронта. Остановилась и старушка, закутанная в теплый платок, с авоськой в руки в авоське из-под мороженой картошки и небольших кульков (наверно, отоварили карточки!) выглядывают стоптанные детские башмачки. С тяжелым придыханием старушка шепчет вслед танковой колонне: «Господи! Помоги и спаси их!» Ее доброе сморщенное лицо с посиневшим носиком трогательно, трогательны и башмачки. Трудно приходится жителям столицы. А сколько таких старушек помогает еще и нам, облегчает уход за ранеными, стирая для них белье!

В кабинете секретаря МК вижу начальников других госпиталей и члена Военной совета фронта. «Зачем нас позвали?»

Как бы про себя, поглядывая на окно, товарищ Щербаков произносит:

— Весной пахнет. Тепло. Так вот, друзья, вызвал я вас по такому поводу. Плохо кормите раненых. Побывал я в нескольких госпиталях. Спрашиваю: «Молоко раненым даете?» Отвечают: «Только тяжело раненым». «Какими овощами кормите?» «Кроме картошки, и то не всегда доброкачественной, да сушеного лука и моркови, почти ничего». Разве не так? — обратился он ко мне.

Я смущен и молчу.

— Вы все врачи со стажем. Не юноши. Я не собираюсь вам читать лекцию о влиянии свежих овощей и молока и вообще витаминизированного питания на заживление ран. Но вас самих неужели может удовлетворить положение с питанием раненых?

— Простите, — бормочу я, — но обеспечение молоком и овощами не входит функции госпиталя, тем более, что у нас нет своего подсобного хозяйства! Да и вряд ли мы задержимся в Москве надолго. Мы же фронтовой госпиталь!

— Не исключено, что придется и задержаться, — вмешался в разговор член Верховного совета Иван Сергеевич Хохлов. — И придется подумать о расширении подсобного хозяйства. Создали же вы всякого рода мастерские.

Щербаков, пытливо оглядывая нас, улыбнулся и сказал:

— А что касается упомянутой вами функции, то не вредно вспомнить, что в математике функция есть величина переменная. Разве мало новых функций выполняем все мы? Ничего не поделаешь. Война…

— А как же будет с подсобным хозяйством, если придется передвигаться?

— Впереди вас ждут не молочные берега и кисельные реки, — сказал член Военного совета, — а разоренная земля, пустыня, разрушенное вконец хозяйство. Разве плохо будет, если вы двинетесь вслед за фронтом со своим запасом овощей, со своим стадом? Стадо перекинем по железной дороге или погоните по грунту…

— Давайте, товарищи, ближе к делу, — сказал Щербаков. — Мы поможем создать подсобное хозяйство. Вы свяжетесь с колхозами и заключите договор. Только не жадничайте. Многого они вам не дадут. Участки неосвоенной земли предоставят. Молодняк — телок и поросят — тоже. У вас не используются сотни пудов отходов. Считайте создание подсобного хозяйства одной из самых важных задач.

Деловые заботы навалились неожиданно: семена, рассада, инструктаж людей. Шутка сказать, только под овес и картофель предстояло вспахать и засеять более двадцати гектаров! А лук, капуста, свекла, огурцы!.. Медицина — и сельское хозяйство… Я даже развеселился, представив себе Александра Архиповича Шлыкова в докторской шапочке и халате до пят на прикрепленном к его отделению участке. Занятные комбинации возникали во время войны!

Наш «собственный агроном» — секретарь партийной организации Полещук стал душой нового дела, хотя вся организационная сторона легла на плечи Ивана Андревича Степашкина. Руководство хозяйством он предложил возложить на Александру Дмитриевну Куракину.

Куракина, уроженка Смоленщины, была эвакуирована раненной и после выздоровления осталась в госпитале. До войны она работала в колхозе бригадиром, была награждена орденом Ленина за высокий урожай льна. Муж погиб на фронте. Сын в армии. Я рассказал ей о наших планах.

— Дело знакомое, — спокойно сказала она.