Во мгле противоречий

Затем с развитием хозяйства и торговли потребовалось большое количество практиков, дельцов. Университетам был нанесен удар. Возникло множество техникумов и отраслевых институтов. Хозяйственники обеспечивали себя кадрами, но они не были заинтересованы в подготовке теоретиков. Институты съели университеты.

Наконец, сейчас мы собираем в университетах коронку теоретических кадров.

Сейчас у нас слишком много университетов. Следует не насаждать новые, а улучшать существующие.

Нельзя ставить вопрос так: университеты готовят либо преподавателей, либо научных работников. Нельзя преподавать, не ведя и не зная научной работы.

Человек, знающий хорошо теорию, будет лучше разбираться в практических вопросах, чем узкий практик. Человек, получивший университетское образование, обладающий широким кругозором, будет полезнее для практики, чем, например, химик, ничего не знающий, кроме своей химии.

В университеты следует набирать не одну лишь зеленую молодежь со школьной скамьи, но практиков, прошедших, определенный производственный опыт. У них в голове уже имеются вопросы и проблемы, но нет теоретических знаний для их решения.

На ближайший период следует большую часть выпускников оставлять при университетах. Насытить университеты преподавателями.

Разделить Московский университет на два университета: в одном сосредоточить естественные науки (физический, физико-технический, математический, химический, биологический и почвенно-географический факультеты), в другом – общественные (исторический, филологический, юридический, философский факультеты).

Старое здание отремонтировать и отдать общественным наукам, а для естественных выстроить новое, где-нибудь на Воробьевых горах. Приспособить для этого дела одно из строящихся в Москве больших зданий. Сделать его не в 16, а в 10–8 этажей, оборудовать по всем требованиям современной науки. Химия сейчас важнейшая наука, у нее громадное будущее. Не создать ли нам отдельно университет химии?

Уровень науки у нас понизился. По сути дела, у нас сейчас не делается открытий. Еще во время войны что-то делалось, был стимул. А сейчас у нас говорят: дайте образец из-за границы, мы разберем, а потом сами построим. Что, меньше пытливости у нас? Нет. Дело в организации.

Президент придет: мы, говорит, открыли то-то. А на самом деле откроют мелкие работники, а они только докладывают. Есть такие люди: если им хорошо, то они думают, что и всем хорошо".

С этого началась подготовка к строительству нового комплекса зданий МГУ на Ленинских горах (это особый и разветвленный сюжет). Одновременно в те трудные послевоенные годы было принято решение о развитии материальной базы университетского образования в Харькове, Минске, Воронеже и других городах.

Я опускаю и здесь другие сюжеты и повороты беседы. Скажу одно: когда я вернулся в Москву, меня пригласил Секретарь ЦК Алексей Александрович Кузнецов, и судьба моя была решена: я стал завсектором науки Управления агитации и пропаганды, которое возглавлял Д.Т.Шепилов. Сектор был превращен в отдел лишь позже, а потом отдел науки был поделен на три; мне пришлось руководить отделом естественных наук.

УДАР

Начинать неожиданно работу в секторе ЦК было невероятно трудно. Помог мне в какой-то мере военный опыт работы в ПУРе. Фактически он действовал на правах отдела ЦК, его идейным руководителем по линии контрпропаганды был Д.З.Мануильский. В 7-м отделе по работе среди войск противника трудились замечательные люди: М.Бурцев, И.Брагинский, Ф.Рубинер, многие другие. Здесь были знатоки Германии, Австрии, Финляндии, Востока. Приходилось общаться с видными деятелями международного коммунистического движения. Среди них: В.Пик и его сын Артур, П.Флорин, В.Ульбрихт, Анна Паукер, Матиас Ракоши, Антон Акерман, Э.Вайнерт, В.Бредель и многие, многие другие. Несколько месяцев пришлось непосредственно работать в аппарате Г.Димитрова и заниматься югославскими делами, ведя переписку с т. Вальтером (Тито). Но это продолжалось недолго: значительную же часть времени приходилось бывать на фронтах; блокадный Ленинград, Днепропетровск, Мелитополь, Никопольский плацдарм. Великие Луки, Прибалтика, Дебрецен, Будапешт, Сомбатель, Секешфехервар, наконец Вена и Белград.

С Веной связан эпизод, относящейся к нашей теме. Здесь застал меня конец войны и День Победы. После бурных и радостных дней дело пошло уже по другим рельсам; отправился я в Венский университет, специально на бывший опустевший и брошенный преподавателями и студентами факультет расовой гигиены. Там вновь насмотрелся на книги, приборы и экспонаты, которые не очень агитировали в пользу генетики.

Как ядовито заметил Энгельс, «исходя из своего собственного повседневного опыта, почтенный бюргер усматривает в истории лишь кабацкий заговор и бабью сплетню, только в несколько более широком масштабе».

Эта весьма распространенная ныне позиция ничего ровным счетом не объясняет как в общей истории, так и в перипетиях споров внутри биологической науки.