Во мгновение ока (СИ)

— Я бывал там два или три раза в командировках. Восхитительной красоты город. Жаль, теперь я не смогу поехать в командировку, а когда-то они меня ужасно раздражали, — после недлительной паузы печально добавил Лукас.

— Не думайте о плохом, сеньор. Все еще впереди.

— Донна Малу…

— Пожалуйста, называйте меня просто Малу, — попросила женщина, вновь вежливо улыбнувшись.

— Скажите, многие из тех, за кем вы ухаживали, выздоравливали?

— Несколько раз на моих глазах выздоравливали больные, считавшиеся полностью безнадежными.

— Несколько раз… Должно быть, среди ваших многочисленных подопечных это такая малость.

— Нет, это не малость. Это чудо, сеньор. Чудо и результат упорной борьбы.

— Возможно, — неопределенно повел бровями Лукас. — Знаете, я сомневаюсь, что у меня хватит сил. Всю жизнь я считал себя слабым, неспособным что-либо изменить в своей судьбе.

— Зря вы так о себе, — Малу присела на мягкий стул возле кровати. — В каждом человеке скрыт большой потенциал, просто не все о нем подозревают.

— У меня когда-то был брат-близнец, — доверительно поведал ей Лукас. — Он был сильнее, умнее, ловчее меня. Отец всегда ставил мне его в пример, а после его гибели… — больной замолчал на секунду, чтобы перевести дух.

— Мне очень жаль, сеньор.

— После его гибели я старался стать во всем похожим на брата, словно мне пришлось его заменить. Я работал вместо него в компании на должности, к которой не имел никакой склонности и интереса, женился на его девушке, которую не любил. Все потому, что меня убедили, будто сам я не способен принять ни одного правильного решения, а вот Диогу — другое дело, Диогу знал, как лучше поступить в той или иной ситуации. Я уже сто раз спрашивал себя, что бы делал Диогу, окажись он парализованным. И вот что обидно, донна Малу, я так и не нашел ответа на этот вопрос. Я не знаю, как вел бы себя Диогу в моем положении, и я очень растерян.

— Вы не можете знать этого, все люди по-разному переживают испытания. Ваш брат — это ваш брат, а вы это вы, — спокойно возразила ему Малу.

— Нет, вы не понимаете, потерять близнеца — это все равно что потерять половину души. И я потерял половину себя, лучшую половину.

— Сеньор, вы не думали, что настало прекрасное время, чтобы из половины стать целым?

— Сейчас? — поразился Лукас. — Вы, должно быть, шутите, донна Малу.

— Нисколько. Мы начинаем понимать ценность и смысл жизни, когда лишаемся чего-то важного. Мы не умеем быть благодарными за насущный хлеб, за кров, за здоровье — свое и тех, кто рядом с нами. Все это достается нам каждый день просто так, само по себе. И мы забываем, кто мы есть и зачем пришли в этот мир.

— Думаете, в этом причина? Я слишком безбедно жил? О нет, уверяю вас, моя жизнь была далека от совершенства.

— Но вы могли ходить. Простите меня, ради Бога! — поспешила извиниться за свою резкость Малу. — Поймите, сеньор, я не первый год вижу людей, попавших в ту же беду, что и вы. Я вижу их отчаяние, боль и слезы, а потом на моих глазах они преображаются, становятся мудрыми и сильными. Такими, какими бы они никогда не стали, если бы в их жизни все по-прежнему было благополучно. Я знаю, это трудно понять и принять, но вы должны доверять мне и моему опыту.

— Но вы видели другую сторону? Тех, кто проиграл, сломался, сдался?

— Видела, сеньор, — грустно покачала головой сиделка.

— Ну вот, уже не все так радужно, — разочарованно сказал Лукас. — Люди не железные, не всем такие испытания по плечу. В любом случае, спасибо вам за ваши слова, — благодарно улыбнулся больной и отвлекся на телефонный звонок: — Извините меня, Малу, это звонит моя дочь. Я поговорю с ней.

========== Часть 16 ==========

Ласковые волны набегали на берег пустынного пляжа и щекотали босые ступни двух молодых девушек, сидевших прямо на песке, глядя на ровную линию океанского горизонта. Одна из них увлеченно разговаривала по телефону, другая в этот момент мыслями пребывала где-то далеко — то ли в воспоминаниях о минувших днях, то ли за сотни миль от Рио.

— Целую, папа, пока, — Мел нажала на кнопку отбоя и убрала телефон в маленькую сумочку. — Представляешь, дедушка привел папе сиделку, а тот ничего не знал! Такой номер мог выкинуть только сеньор Леонидас Феррас.

— Твой дед типичный бизнесмен, — прыснула со смеху Клаудиа. — Сеньор «Самый Умный». Как он согласился отпустить тебя?

— Просто он не хотел, чтобы мы с мамой закатывали скандалы дома при отце. Он решил, что из нас двоих в большей опеке нуждается все же мой папа, и пожертвовал мной.

— Такие жертвы мне по душе. А твоя мать? Неужели она смирилась с Шанди?

— Она ничего не знает. Мама думает, что мы с Шанди расстались, так гораздо спокойнее.

— Вот как? — удивилась Клаудиа. — Долго вы собираетесь прятаться?