Во мрачной тьме (СИ)

Варез позволил безгубому рту чуть-чуть изогнуться в усмешке. Когда знаешь слишком много, толика загадки становится такой же сладкой, как отведанный девяносто лет назад малумианский фрукт.

И плевать, что потом живот прихватит.

* * *

На следующий день, гимназиум 'Таласы Прайм'

Тренировочная зона, оборудованная на звездолете, по понятным причинам разнообразием не блистала. Она представляла собой обширный ангар, протяженностью около трехсот метров и двести метров в поперечнике, с пятнадцатиметровым потолком, внутренние стены которого покрывали толстые броневые плиты - во избежание разгерметизации при случайном выстреле не по мишени. В остальном же все до боли напоминало аналогичные постройки на Тер... то есть, на Земле. Разве что все зоны теснились рядом друг с другом. Здесь имелась проложенная по периметру беговая дорожка, засыпанная песком площадка для единоборств и одиночных упражнений, и полоса препятствий, больше похожая на помесь лабиринта со стрельбищем. Разумеется, стаб-оружие на тренировке полагалось заряжать специальными патронами с мягкими пулями и уменьшенной навеской пороха, а мощность энергетического - регулировать на самый минимум. К услугам тренирующихся имелись специально сконструированные сервиторы, пригодные и для рукопашных спаррингов, и в качестве мишеней для стрельбы. Было несколько сервочерепов, предназначенных для наблюдения за тренировками, которые фиксировали процесс своими камерами, чтобы последующий взгляд со стороны на собственные действия выявил недостатки, или разрешил спор о том, кто первым нанес решающий удар в спарринге.

За неделю, прошедшую с момента не слишком добровольного вступления в свиту инквизитора, Вертер так и не смог привыкнуть к виду лоботомированных и механизированных людей, каждый раз испытывая приступ дурноты. И когда тактический визор наводил фокус на одного из них, ему хотелось думать, что он избавляет этих несчастных созданий от страданий. Конечно, никакого избавления и в помине не было, перенастроенный на минимальную мощность и пробой хеллган едва царапал толстые керамитовые пластины. Ну, по крайней мере, это помогало целиться.

Тренировки же были нужны как воздух. Не для тела, конечно, но для мозга, которому требовалось усвоить новые тактики, разнообразные виды возможных противников, характеристики незнакомого оружия. И, чего греха таить, хоть немного выбраться от удушливого болота отчаяния и ужаса, что затягивало Вертера с каждым прошедшим днем и с каждым новым знакомством с реалиями сорок первого тысячелетия. Когда мир сжимался до лазерной винтовки в руках и учебного противника напротив, получалось не думать о масштабах падения, постигшего человеческую расу.

Из сухих строк летописей и оброненных фраз киборг постепенно складывал цельную картину. Рожденный в век, когда умение читать между строк прививалось чуть ли не с пеленок, ныне он наблюдал век, в котором невежество считалось почти добродетелью, а пытливый ум приравнивался к смертному греху. Вертер успел выяснить, что Джей родом с Катачана, чудовищно опасного мира, где смерть подстерегала на каждом шагу в десятке разных обличий... и который никто даже не пытался сделать лучше. Он слышал, что Алисия раньше служила арбитром, кем-то вроде следователя по особо важным делам, и что жила она в небольшом городе-улье, населением всего пятьдесят миллиардов человек. А таких ульев на планете были десятки.

От Айны 'Косички' Майгрем Вертер узнал о Кадии, мире-крепости, где дети учились стрелять раньше, чем читать, и о многочисленных бунтах и восстаниях по всему Империуму, в подавлении нескольких из которых она в свои двадцать шесть лет успела поучаствовать. Поразило его не наличие мятежей, и не их подавление, а гордость, с которой Айна рассказывала о карательных операциях. Вертер ангелом не был. Скорее, строго наоборот. Его поколению выпала очень жестокая война, и в течение долгого времени буквально все вокруг него были убийцами. И он убивал, как убивали все, без удовольствия и без ужаса, чувствуя только отдачу в плече. Кто сражался из ненависти, потеряв семью или друзей - те долго не выдерживали, перегорали, и заканчивали обычно с автоматным дулом во рту. Наслаждающиеся насилием социопаты тоже надолго в строю не задерживались, ибо окончательно теряли человеческий облик, становясь неотличимыми от собственных врагов и представляя опасность и для себя, и для товарищей. Их вопрос Вертер предпочитал разрешать ножом или удавкой - лучше одна смерть сейчас, чем сотня завтра. Однако он ни в коем случае не гордился своими делами, и уж точно не стал бы рассказывать о них в компании с таким сияющим лицом.