Во мрак

– Ну, чего тормозишь? Не бойся, не обвалится. Сработано на совесть.

Облокотившись на дощатые перила, Психопат стоял на хлипком с виду деревянном мостике, нависавшем над обрывом, и снисходительно наблюдал за реакцией Глеба. Тот осторожно прошел по доскам и вцепился в ограждение, заглянув вниз.

– Это и есть Разлом? – уточнил мальчик осипшим от волнения голосом.

– Он самый. Спецы глотки надорвали – все решить не могут, откуда эта хрень появилась. Одни говорят – карстовая полость, другие... как там ее... тектоническая трещина. Тут один геолог рассказывал, мол, Питер стоит на стыке Балтийского щита и Русской плиты. А в день Катастрофы какие-то там сдвиги произошли из-за ядерных ударов по всему континенту. Я, честно говоря, толком не вникал... Говорят, некоторое время до Пушкинской еще можно было пробраться. Тюбинги осели, но проход оставался. Старожилы рассказывают, в тот день, когда туннель обвалился, обоз шел богатый с боеприпасами. Целое состояние под землей кануло. Эх...

– Там глубоко?

Непроглядный мрак заполнял собой все вокруг. Лишь свет от факела, вмурованного в огрызок тюбинга, выхватывал из темноты зев оставшегося позади туннеля и фрагмент глинистой отвесной стены.

– А кто его знает? До дна еще никто не добирался. Спелеологи даже трос специальный у мазутов заказали. Все кумекают, как бы разведать, что там, на глубине. А мы на этот счет не запариваемся. Прыгаем в свое удовольствие. Благо стена отвесная – не расшибешься.

Мальчик окинул взглядом тросы и карабины, разложенные на мостках, треногу лебедки с шестеренками поворотного механизма. Похоже, Психопат не врал. Значит, действительно находились чудаки, готовые рисковать собственными жизнями не ради пропитания, а в поисках острых ощущений. Для Глеба это казалось неестественным. Если уж хочется пощекотать нервы, так почему бы не выйти на поверхность, не раздобыть что-нибудь ценное, к примеру?

– Адреналин, брат... – Музыкант словно мысли прочитал. – Штука похлеще наркоты. Здесь все до этого дела больные. Если подождешь чуток, увидишь, что такое роуп-джампинг. Это ничем не передать... Кромешная тьма... Свободный полет... И никого вокруг. Только ты и бездна. Один на один...

Психопат зажмурился, поднял руки в стороны. Постоял с минуту, переживая восторг воображаемого полета. Затем открыл глаза, посмотрел на собеседника растерянно и грустно.

– А потом рывок... И вот уже снова ощущаешь тяжесть бренного тела, зависаешь над пропастью небытия, и затем тебя медленно поднимают наверх, в мир живых...

– Ты говоришь об этом с таким сожалением, – Глеб покосился на мрак за перилами, – как будто не хочешь возвращаться оттуда...

Музыкант дернулся, как от оплеухи. Посмотрел на мальчика с неким удивлением, будто не ждал, что ребенок вот так, с ходу и безошибочно поднимет больную тему, приблизится к пониманию сути его нездорового увлечения Разломом.

– А может, ты и прав. Ради чего возвращаться? Ради жизни в норах? Бесконечных посиделок у костров? Подачек заезжих туристов из богатых колоний? Осточертело до тошноты. Наверх не сунешься – радиация. Единственное место, где мы еще не успели наследить, – там, внизу. Во мраке первородном. Потому, может, и тянет туда, как магнитом. Мы ведь из него вышли. Туда и вернемся. Мрак снаружи, мрак внутри нас...

Настроение у парня беспричинно пошло под откос. Но, заметив, как напрягся Глеб, Психопат встряхнулся, в глазах его снова появился озорной блеск.

– Не бери в голову. Напускное это, – стушевался он. – Ну– ка, подай лучше ту штуковину.

Подобрав с настила увесистый арбалет, мальчик протянул его Психопату. Тот сноровисто взвел спусковой механизм, поджег наконечник болта и выстрелил. Огненный росчерк пронзил кромешную тьму. С глухим стуком болт воткнулся в противоположную стену разлома метрах в десяти впереди, осветив небольшой участок вокруг. Теперь мальчик смог оценить масштабы локального природного катаклизма.

– Значит, попасть на Пушкинскую...

– Этой дорогой нельзя, – закончил фразу музыкант. – Продолжение туннеля где-то на той стороне, под толщей грунта. Придется тебе выбрать другой путь.

Это был он. Ответ на терзавший Глеба вопрос – двигаться к дому в поисках приемного отца или попытать счастья у военных медиков и найти способ исцелить Тарана. Сами обстоятельства подталкивали к выбору второго варианта. Тем более, что до Площади Ленина рукой подать – каких-то три перегона. Отец, конечно, волноваться будет, но, если дело выгорит, потраченные нервы окупятся с лихвой.

– Что ж, другой так другой. Спасибо тебе за экскурсию, Психопат.

Аккуратно перебирая ногами, мальчик сошел с настила. Ступив на бетонный пол туннеля, с облегчением выдохнул. В отличие от попутчика знакомство с Разломом не показалось ему завораживающим. Скорее пугающим. Музыкант все еще стоял у края пропасти, вглядываясь во мрак под ногами.

– Ты иди, – бросил он, не оборачиваясь. – Я еще побуду здесь немного. Один на один...