Во мраке бытия

— Фамилия?

— Это мисс Симмонс, — сказал Хеллер. — Она сотрудница университета. Остальные подробности вы, наверное, сможете выяснить, сверившись с документами, которые должны быть у нее в сумочке. А я просто студент.

Сестра взяла сумочку мисс Симмонс и вытащила оттуда карту страховки и прочие бумаги. Молодой врач-практикант, проходивший по холлу, подошел осмотреть мисс Симмонс.

— Шок, — сообщил он. — Она сейчас в шоке.

— У нее сломана лодыжка, — сказал Хеллер. — Сложный перелом.

— У вас у самого порезана рука. — Молодой врач закатал рукав Хеллера. — Нужна перевязка. Похоже на рану от ножа. Вы студент?

— Да, — сказал Хеллер.

— Мы сейчас окажем вам первую помощь.

Мисс Симмонс очнулась и сразу же принялась кричать. Пришла еще одна сестра с подносом, на котором лежал шприц для внутривенных инъекций. Врач верным движением ухватил руку мисс Симмонс, а сестра перетянула ее резиновым жгутом. Мисс Симмонс начала метаться, и сестра никак не могла попасть иглой в вену.

— А это у вас не героин? — спросил Хеллер. — Я не думаю, что она привыкла к наркотикам.

— Морфий, — успокоил его врач. — Самый обыкновенный медицински чистый морфий. Это ее успокоит.

Мисс Симмонс дернулась и, высвободив из ремней руку, указала на Хеллера:

— Уберите его от меня!

Она отодвигалась от него все дальше.

— Уйди отсюда, убийца!

Врачу с сестрой совместными усилиями удалось зажать руку мисс Симмонс, и игла наконец; вошла в вену. Все это время мисс Симмонс не сводила глаз с Хеллера.

— Убийца! Садист! — выкрикивала она.

Врач попытался успокоить ее.

— Ну-ну, сейчас вам будет лучше, — приговаривал он.

— Уберите его от меня! — кричала мисс Симмонс. — Я видела, как он совершенно хладнокровно убил восьмерых мужчин!

— Сестра, — сказал врач, — пометьте, пожалуйста, в бумагах, что-бы ее поместили в палату под наблюдение.

Мисс Симмонс продолжала вырываться.

— Вы обязаны верить мне! — кричала она. — Я сама видела, как он насмерть запинал ногами восемь человек.

— Сестра, — сказал врач, — вычеркните слова «под наблюдение» и впишите «в психиатрическое отделение под строгое наблюдение».

Но морфий, по всей вероятности, все-таки начинал действовать. Больная затихла. Внезапно она снова энергично вскинула голову и с ненавистью посмотрела на Хеллера:

— Я знала! Я с самого начала знала! Ты жестокий убийца! Когда я выздоровею и выйду отсюда, я всю жизнь посвящу тому, чтобы ты провалился на экзаменах!

О, при этих словах я почувствовал колоссальное облегчение. Все это время я страшно боялся, что она проникнется благодарностью к Хеллеру за то, что он не дал ее изнасиловать, да еще и наградить при этом (…), а очень может быть, что и убить просто так, от нечего делать. Но она решила быть верной идее до самого конца. Грозное выражение сохранилось на ее лице и после того, как морфий оказал наконец свое действие и она обессиленно упала на носилки.

Я тут же произвел быстрые подсчеты. Она не сможет продолжать преподавательскую деятельность в этом семестре, но наверняка приступит к работе зимой или к началу весны. У нее достаточно времени, чтобы засыпать его. Или даже — о, радость! — пришить ему обвинение в убийстве. Да будет благословенно ее глупое неблагодарное сердце! Как хорошо все-таки знать, что у тебя есть надежный друг! И даже если ее отправят в психиатрическое отделение, это все равно ничего не изменит. Эта мера вообще никогда ничего не меняет.