Во мраке Готэма

Но когда он завёл двигатель, я повернулся к этому ничем не примечательному зданию. Краем глаза я заметил высокого мужчину, оглядевшегося с опаской по сторонам и вошедшего внутрь.

Может, это была интуиция детектива, а может праздное любопытство, но я продолжал наблюдать, как в здание входят и выходят толпы игроков в карты.

Алистер забрался на водительское сидение, и я заговорил:

— Это не игровой притон, — указал я на здание, — но он связан с игровым бизнесом. Возможно, это место, где владельцы держат свои деньги и распоряжаются ими. Или там работают букмекеры и ростовщики. Но это не легальный бизнес. Вы уверены, — внимательно посмотрел на Алистера, — что тот, кого вы видели входящим в здание, не был Фромли?

— Уверен, — ответил мужчина, но по лицу промелькнула тень тревоги.

Я молчал, давая ему понять, что жду продолжения.

— Я ошибся, — продолжил Алистер. — Человек, которого я видел, был похож на Горация, поэтому мне пришлось взглянуть повнимательнее.

— Ваш ассистент? — мой голос сочился скептицизмом. Я видел человека, на которого обратил внимание Алистер, но он был абсолютно не похож на Горация.

Алистер кивнул.

— Полагаю, это игра моего разума после посещения клуба «Фортуна». К тому же, в этом году у Горация были незначительные проблемы с азартными играми. Я пару раз одалживал ему деньги. Но слабость Горация выражается лишь в играх с низкими ставками в заведениях дальше от центра, куда пускают студентов. В такие клубы он не наведывается, — уверенно закончил Алистер.

Я поверил ему на слово, понимая, что мужчина прав. Если человек вроде Горация увлекается азартными играми, то вряд ли он окажется в этом районе. А если он влез из-за карт в долги, то очевидно, что Алистер решил ему помочь. Но я всё же должен поговорить с Алистером позже на эту тему, потому что в одном он был точно не прав: не существует такого понятия, как «незначительные проблемы» с азартными играми.

Этот урок преподал мне мой отец. Я раз за разом наблюдал, как со слезами на глазах уверяет мою мать, что больше не поставит на кон ни цента. Но он никогда не сдерживал свои обещания. И ни разу не выиграл ни единой игры. Когда он, наконец, сбежал, мы даже вздохнули с облегчением.

Мы вернулись обратно в центр города к зданию, где проживала Клара Мерфи. Мы без труда отыскали её комнату на четвёртом этаже в здании, которое преимущественно занимали музыканты и актёры театров. Это было неудивительно, ведь дом на 28-ой улице между Шестой и Седьмой Авеню был сердцем музыкальной индустрии, известной как «улица жестяных кастрюль».

Но когда мы постучали в дверь, нам никто не открыл. Мы опросили пару человек в холле, и они не только опознали Майкла Фромли по фотографии, но и рассказали, что часто видели Клару в его компании. Но встревожило нас другое — никто из соседей Клары не видел её последние неделю или две.

Мы снова оказались в тупике.

Спустя пятнадцать минут Алистер остановился у ресторана «Люкóв», проехав двенадцать кварталов на «Форде». Мы зашли внутрь и заняли столик у окна с прекрасным видом на 14-ую улицу. Я пытался сопротивляться, но Алистер настоял.

— Нам надо что-нибудь перекусить, дружище, — произнёс он.

— Что будете пить? — спросил он у меня.

Я посмотрел в сторону бара, где над внушительной коллекцией пивных кружек висела доска с указанными разновидностями пива. Выбор был огромен.

— На ваш вкус, — рассеянно сказал я, изучая в меню жаркое из говядины и дичь.

На фоне общего ресторанного шума звучал «Струнный Квартет» Штрауса. Музыканты играли где-то в дальней части помещения и не были видны с наших мест.

Похоже, музыкальное сопровождение прижилось и здесь, настолько севернее Бауэри. И хоть в клубе «Фортуна» мне не понравилось пение того парнишки, в этом ресторане звуки классической музыки успокаивали мои расшатанные нервы.

Официант принёс нам две объёмные кружки светлого эля.

— Прóзит[41]! — Алистер поднял свою кружку.

Я неохотно приподнял свою, хотя был не в настроении произносить тосты, пока Фромли ещё гуляет на свободе.

— Послушайте, — внимательно посмотрел на меня Алистер, пробегая пальцами по зелёно-коричневой эмблеме заведения на кружке. — Зиль — это ведь немецкая фамилия, не так ли?

— Полагаю, она изначально была немецкой, но мне говорили, что со временем произношение изменилось, — я намеренно уклонился от истинной подоплёки его вопроса.

— Но вы немец? Ваша семья жила в Нижнем Ист-Сайде, который, как я знаю, преимущественно населяют немцы, — любопытство Алистера было непросто обойти.

— В моей семье есть немецкие, русские и даже франко-канадские корни. Но я американец, — твёрдо заявил я. Я никоим образом не хотел рассказывать Алистеру про своё прошлое; он и так узнал в клубе «Фортуна» больше, чем я хотел.

— Вы мне не очень-то доверяете, Зиль, так? — с ноткой веселья спросил Алистер. — Нет, нет, — отмахнулся он от моих слабых протестов. — Вы пытаетесь оставаться вежливым. Я и так вижу, что не доверяете. И я не в обиде на вас. Полагаю, здоровый скептицизм — это естественная черта детектива. Точнее, хорошего детектива.