Во мраке Готэма

Я посмотрел на лист бумаги. Синими чернилами там был написан адрес дома на Западе 41-ой улицы рядом с Восьмой Авеню и номер владелицы дома миссис Эддисон. Адрес Фромли.

Именно этот адрес был мне так нужен, именно его я так искал последние два дня. Но меня начинало злить то, что Мами Дюран ожидала, будто я возьму эту бумажку и буду ей чрезвычайно благодарен, хотя вполне очевидно, что она знает гораздо больше.

Это было ясно по тому, что она знала настоящий адрес Майкла Фромли, хотя его не могли назвать ни Алистер, ни тётушка Лиззи.

Но причину, по которой Мами отказывалась говорить о Фромли, мы узнаем лишь через несколько дней.

И правда, которую мы выясним, будет даже хуже, чем я себе представлял.

Глава 13

Нам с Изабеллой было сложно стряхнуть с себя разочарование, когда мы оба покинули дом Мами Дюран. Мы считали непростительным тот факт, что она обладала нужной нам информацией, но отказалась с нами ею поделиться.

И всё же, я был благодарен ей за то, что она дала нам адрес Фромли. Если, конечно, это был его настоящий и последний адрес проживания. Если повезёт, он приведёт нас и к самому парню.

Но её причины не делиться со мной всей имеющейся информацией были сейчас для меня не так важны. Какими бы они не были, они меркли в сравнении с важностью раскрыть убийство Сары Уингейт.

Когда мы приехали в снимаемую Майклом Фромли комнатку на Западе 41-ой улицы, владелица квартиры миссис Эддисон была дома.

Когда мы показали ей фотографию её жильца, она подтвердила его личность, но уверяла, что он не появлялся здесь с середины октября. Описать его привычки женщина почти не могла, но, по крайней мере, добровольно пустила нас в его комнату. Её молоденькая служанка повела нас на третий этаж.

— Дальше я не захожу, — сказала она, когда мы дошли до верхней лестничной площадки. — Меня от него в дрожь бросает, — кратко пояснила она, но когда мы начали расспрашивать поподробнее, она просто отрезала, что ей «хватает ума держаться подальше от таких, как он».

И она ушла, прежде чем мы успели ещё что-либо спросить.

Изабелла потянулась к бронзовой дверной ручке комнаты Фромли, но я удержал её, пока она не успела открыть дверь.

— А вдруг он внутри? — прошептал я.

— Ой, — дёрнулась она и отступила назад. Её глаза расширились от испуга, когда она заметила в моей левой руке кольт.

Изабелла отошла на два метра по коридору, и я повернул ручку. Дверь открылась с громким скрипом. Я осторожно вошёл внутрь и удостоверился, что в помещении пусто. Я вздохнул с облегчением и высунул голову в коридор, кивая Изабелле, чтобы та вошла.

— Какое неприятное место, — произнесла она, морщась от затхлого запаха в комнате и полумрака.

Оранжевые обои в цветочек плохо гармонировали с тёмно-зелёными задёрнутыми шторами. Мы раскрыли занавески, но всё равно какое-то время пришлось привыкать к царящему здесь полумраку. Когда я снова стал различать контуры предметов, то заметил столик с умывальником рядом с кроватью, а над ним — маленькое зеркало.

Я надел безворсовые хлопчатобумажные перчатки и поместил в чистый пакет чашу для бритья и помазок. На этих предметах непременно должны остаться отпечатки Майкла Фромли.

Я отнесу их в полицейскую лабораторию в Йонкерсе до окончания этого дня в надежде, что они совпадут с отпечатками, которые я ранее собрал в доме Уингейтов.

Когда я покончил со сбором улик, то внимательнее осмотрел комнату. Здесь не было никаких личных вещей, никаких фотографий. Даже книг или журналов не было видно.

«Проводил ли он здесь много времени?» — задавался я вопросом, обводя взглядом абсолютно пустую и заброшенную комнату. Хотя платяной шкаф был забит одеждой различных размеров и различной степени изношенности.

Похоже, Фромли был барахольщиком и не мог выбросить ни единую деталь гардероба, из которой уже вырос. Изабелла начала обыскивать его шкаф, а я занялся полками в прикроватной тумбочке и спрятанным под кроватью чемоданом.

Через некоторое время я уже был готов предложить уйти, когда взволнованно заговорила Изабелла:

— Саймон, вы должны на это взглянуть. Они были спрятаны под стопкой рубашек.

Она протянула мне папку с документами, и когда я её взял, отвела взгляд и нервно отошла к окну. Но окна комнаты Фромли выходили на вентиляционные трубы, поэтому из окна пробивалось мало света. Девушка развернулась, пересекла комнату и открыла настежь дверь. А ещё спустя пару секунд, не способная выдержать затхлый запах в комнате, Изабелла вышла в коридор.

Я сел на массивный деревянный стул и положил папку перед собой. Изабелла нашла внутри документы с множеством снимков — пугающих снимков, с учётом известной нам одержимости Фромли.

На каждом была изображена девушка, неизменно молодая и привлекательная. Многие фотографии были сделаны случайно: женщины стояли или сидели в метро, трамваях или на паромах.

Знали ли они, что их фотографируют? И если да, представлялся ли Фромли фотографом?

Даже если у него есть один из этих новых рекламируемых «Кодаков», то они слишком громоздки, чтобы их не заметить.