Во мраке Готэма

— Конечно, Фромли остаётся зацепкой, — сказал я. — Хоть мы теперь и знаем, что он не является убийцей, но он сказался ниточкой, ведущей к настоящему преступнику. Истинный убийца хотел, чтобы мы считали, что всё это — дело рук Фромли. Он даже обставил место преступления таким образом, чтобы это напоминало Фромли. И он послал Изабелле посылку с доказательствами и образцом почерка настоящего Фромли.

Алистер недоверчиво покачал головой.

— Откуда убийца мог знать так много? Сцена убийства Уингейт в точности повторяла фантазии Фромли. Он описывал мне её в красках и очень эмоционально. И не единожды, а раз за разом.

Я побарабанил пальцами по столу, размышляя вслух.

— Как вы и говорите, вопрос в том, как он это сделал. Мне кажется, есть несколько возможных вариантов. Первый: Фромли любил поговорить. Если он описывал детально свои фантазии вам, то мог с лёгкостью описать их и кому-то ещё.

— И судя по тому, что вы говорили раньше, — добавил я, — ему приносило удовольствие, когда он делился с другими своими фантазиями.

Алистер уловил мою мысль.

— Значит, весь вопрос в том, с каким человеком — или людьми — он поделился мыслями об убийстве? С кем-то, у кого в свою очередь был мотив для убийства. И этот «кто-то» решил повторить больные фантазии Фромли, чтобы свалить все подозрения на него.

— Точно, — ответил я. — Этот человек — подражатель. Он хочет, чтобы убийство показалось таким, словно его совершил другой, известный убийца, и тогда расследование пойдёт в ложном направлении. Как наше.

— Значит, нам надо продолжить концентрировать своё внимание на людях, с которыми контактировал Фромли, — сказал Алистер, — потому что, по нашей теории, один из них и есть настоящий преступник.

— А это значит, что надо присмотреться ко всем, у кого был доступ к Фромли или записям по его делу.

Я внимательно наблюдал за реакцией Алистера. Естественно, ему было неприятно такое предположение, но нужно отдать ему должное — он подошёл к этому вопросу логично и рационально.

— Я понимаю, что вы хотите сказать, — приподняв бровь, сказал Алистер. — У всех нас в исследовательском центре был беспрепятственный доступ к Фромли. Но ни один из нас не знал Сару Уингейт и не имел мотива для её убийства.

— Мотива, о котором мы бы знали, — возразил я.

— Ладно. Давайте взглянем на это с практической точки зрения. Вы исключили возможность, что убийца может быть женщиной, значит, можно вычеркнуть Изабеллу и миссис Либ. Я не могу представить Тома и Фреда в роли убийц. Том честный и искренний человек, вы и сами это знаете. А Фред физически не мог такого совершить, он слишком худой и слабый. А Гораций, пусть он и странный парень, тоже не кажется мне убийцей, — Алистер замолчал, пытаясь подобрать нужные слова.

— Гораций неуклюжий и неуверенный, а убийца — человек сложный и изощрённый, раз он смог провернуть такое непростое дело. К тому же, последнее время Гораций полностью поглощён личными проблемами. Его невеста недавно разорвала помолвку, и он до сих пор ходит обиженный. Поэтому он и работу выполняет абы как, хотя и продолжает приходить вовремя.

— А что насчёт его игровой зависимости? — спросил я. — Вы говорили, что он залез в долги. Давление на должников — особенно, со стороны ничего не желающих слышать букмекеров — может быть громадным.

— Не сомневаюсь, — согласился Алистер. — Но многим молодым людям, попавшим в подобные неприятности, помогают их решить, и они больше не возвращаются на кривую дорожку. Я тоже когда-то помог Горацию с долгами и уверяю вас, он мелкий игрок, и теперь он чист. Он не просил у меня денег уже месяца два точно. К тому же, — добавил Алистер, — мы же всерьёз не считаем, что Сару Уингейт убили из-за денег?

— Вы сами нашли у неё под матрасом значительную сумму денег, — напомнил я.

— Да, но вы рассказали мне о привычке миссис Уингейт прятать деньги по всему дому. Возможно, это были её деньги, а не Сары. К тому же, их не забрали. Ничего в доме не было разбито или украдено. Я не верю, что мотивом в этом деле служат деньги.

Я был склонен согласиться с Алистером.

— А что насчёт других людей? Настолько просто мог другой профессор или студент получить доступ к вашим записям или даже к самому Фромли?

Алистер неуютно передёрнул плечами.

— Ну, у нас здесь нет особой охраны. Она нам просто не была нужна. Мы полагались на сознательность и порядочность, поэтому если кто-то брал документы, он просто должен был записать это в журнал. И посетить Фромли мог любой желающий. До недавнего времени у него была охрана, но он мог приходить и уходить, когда захочет. Хотя я и не помню, чтобы кто-то к нему заглядывал. Люди его боялись и старались избегать походов в наш исследовательский центр.

— Значит, исключить никого нельзя, — вздохнул я. Я подозревал, что так и будет, но надеялся всё же, что в этом месте будут меры предосторожности получше.

Моё шестое чувство убеждало меня, что Алистер до сих пор мне не рассказал всего до конца, и я попробовал ещё раз:

— Может, вы хотите рассказать мне что-нибудь, чего ещё не рассказали?