Во саду ли, в огороде

– Завидуешь, Светинька? У нас ведь не будет ничего подобного.

– Роскоши такой не будет, но уют я тебе обещаю. Занавески на веранде повешу ситцевые, спальню устроим на втором этаже. Гостиная у нас тоже с камином, там будут гардины со шторами, и у мамы тоже.

A y них действительно потрясающий дом!

Он и сейчас у меня перед глазами, тогдашний. Я не видела, как он горел, когда мы приехали весной, от него оставался только остов. Кирпичная кладка не рушится до сих пор. Аля с семьёй давно не приезжает.

Дом поджёг рабочий, который работал у их соседки. Его осудили, но Аля всё пыталась доказать, что он не сам это придумал.

А соседка как-то жаловалась мне, что дело не закрывают никак, а давно можно было отправить мужика в зону, работал бы там, какие-то деньги выплачивал!

Я отвела глаза.

Стройка наша остановилась намертво. Доцент серьёзно запил, и Олег боялся поднимать его по нашей самодельной лестнице на второй этаж.

Витя говорил расстроенно:

– Сидит на балке и командует, а трубу ставит Олег, представляешь! В следующие выходные она должна подняться до крыши, и нужен шифер, хоть несколько листов. Поезжай на базу, посмотри. Если есть, я съезжу за ним в субботу.

Шифер был, как ни странно. Но мне твёрдо сказали, что он до субботы не долежит.

– Что с шифером? – спросил Витя вечером.

– Он на даче, – сказала я скромно, но не удержалась, расплылась в торжествующей улыбке.

– Надеюсь, ты сама не поднимала листы? Тебе ничего нельзя поручить!

– Я бы и не смогла. Там было много машин, а ни людей, ни материалов, день-то будний! Легко было договориться.

– Молодец, можешь быть прорабом.

Глава 3

– Вы нарываетесь на скандал!

Архитектор

Крышу накрыл Олег с товарищем, и дом приобрёл вполне приличный вид. Я хотела поскорее кончить стройку и просто жить! Но двумя Витиными руками, даже с электроинструментами…

Если бы только дом, но Витя ставил забор из штакетника, причём раньше со стороны Содомова, а только потом – с улицы.

Каждые выходные Содомов ходил вдоль нашего забора и канючил:

– Светлана, зачем вам эта земля между забором и сараем? А я машину поставлю, мне совершенно негде ставить машину!

– Олег, как ты думаешь?

– Решайте сами, я бы ему ничего не отдавал.

– Она же в тени, Светлана, вы всё равно здесь ничего не посадите.

– Витя!

– Решай сама.

– Ну, если вам очень нужно, берите уж.

Он обрадовался:

– Так, быстро убирайте эти дрова.

Я не ожидала такой наглости. Убирать брёвна, которые Витя и с места сдвинуть не мог, распиливал тут же…

– Всё отменяется, я ошиблась, не надо было соглашаться.

Он кричал мне вслед:

– Вы ненормальная! То – да, то – нет, чему прикажете верить?

– Конечно, нет. Я действительно ненормальная была, когда соглашалась.

– Света, иди сюда. Пойдём в дом, тебя трясёт. Как ты вообще могла согласиться, машина под окном, выхлопы…

– А ты что, не мог сказать – нет? Ты же мужик, главный в доме!

– Хозяйка участка – ты.

– Здрасте!

Содомов сделал себе удобный въезд со стороны площадки.

С другой стороны соседи собирались ставить железный забор. Собственно, ставить его должны были Витя с Олегом, это был наш вклад в общее дело. Ставили втроём, я держала, Витя готовил раствор, Олег заливал. Соседей не было.

В следующие выходные Варя позвала Витю. И вдруг я услышала, что кое-где не так заглажен цемент, и мой Витя озабоченно обещает это поправить! У меня что-то щёлкнуло внутри:

– Не трать время, я это сделаю сама.

– Ты не сможешь, цемент схватился, нужно сделать, чтобы поверхность была неровная.

– Она и так неровная! – сказала Варя.

Я не могла смотреть, как Витя доводит до какого-то немыслимого идеала цемент вокруг столбов.

Эти соседи свободно ходили по нашему участку, стирали бельё в нашей стороне пруда. Меня это коробило, ведь я брала там воду для полива. Но я молчала.

Ночами было холодно, и я сказала Вите:

– Возьми у них нашу буржуйку.

Варя сказала, что Витя её подарил. Я ничего не смогла сделать, они просто отказывались разговаривать на эту тему. И надо было, надо было разбирать сарай, Витя несколько раз говорил Архитектору:

– Заберите свои вещи, мне доски нужны, я дальше работать не могу.

– Конечно!

Разбирали мы сарай при них, но они забрали вещи, когда мы уехали, и прихватили два наших рулона рубероида. У них был только пергамин! Один, правда, вернули…

Я переживала ужасно, неужели мы вправду неуживчивые? Мама сказала, нельзя быть такими открытыми, и, как всегда, была права.

Мама рвалась на участок. Когда ехали без Доцента и не везли громоздких вещей, мы брали её с собой.

Она обходила участок медленно и деловито, дотрагивалась до деревьев, смотрела на цветы. Потом принималась полоть.

– Мама у нас враг травы, – говорил Витя.

Она уничтожала сорняки, и то, что считала сорняками, на грядках, между ними, по краям дорожек.

В том году я рассадила крупную ромашку. Даша дала мне два кустика в первый же год и сказала, что её надо рассаживать, чтобы не мельчала. Получилось целых одиннадцать молодых кустиков. Я представляла, какая это будет красота!