Во славу доминиона!

Аваддон, с трудом опершись на руку, попытался что-то сказать. Я собрался шагнуть вперед и уже открыл рот, но меня опередил Деспот. Ходячая жаровня рванула вперед и встала напротив Шайт’ана, растянув пасть в самодовольной усмешке.

– Твою мать, рогатый! – выругался я. – Скажи хотя бы, что твое сердце не с тобой! Где оно?

– Грог-х-р! – ответил тот, скалясь, и указал на грудь.

Последняя надежда умерла – Деспот здесь смертен, как любой другой демон.

Противники поприветствовали друг друга уже не так пафосно, как бывшие генералы, и инквизитор атаковал первым. Тот ударил Деспота кулаком в морду, но в месте соприкосновения кожа моего бывшего соратника окаменела и стала непробиваемой. Шайт’ан отпрыгнул, не ожидая такого сюрприза от более слабого противника, и зашатался, оглушенный.

Деспот еще раз доказал, что одна звезда, добытая в боях, стоит нескольких гражданских. Рыкнув, рогатый ринулся на покачивающегося противника, взмахнул алебардами – они смазались в воздухе, а спустя мгновение вместо беса лежала куча плоти, истекающей кровью. Еще через пару секунд тело исчезло, а хао втянулось в Белиала.

– Деспот победил, Шайт’ан выбывает!

Приложив алебарду к груди, Деспот встал на колено, чуть склонив голову, и, не дожидаясь, когда объявят противника, сказал:

– Великий князь, я продолжу драться.

– Деспот, вернись! – крикнул я.

– Выбор сделан, – отмахнулся Белиал…

Деспот продержался еще шесть боев, в которых демонстрировал чудеса ловкости: блинковал, обращался огненными смерчами, взрывался сверхновой, включал убийственную ауру, которой уморил своего пятого противника.

Он побеждал, но я видел, как с каждым боем ему все сложнее, как его кровь заливает пол, а сам он замедляется, тяжелее дышит и тратит все больше времени на очередного противника. Враги же его становились все сильнее.

Но демон упорно отказывался выходить из Круга! Я ругал его, призывал к благоразумию, но он лишь отмахивался, рокотал и, не обращая внимания на мои вопли, поддразнивал следующего инквизитора.

Последним противником Деспота стал инфернал, по которому плохо проходил физический урон. Проклятый инквизитор светился и бил лучами, прожигающими Деспота насквозь. Мне казалось, что бывший соратник не выстоит, я грыз когти и ругался, проклиная его, но в тот момент, когда на нем поставили крест все зрители, а инфернал, завалив Деспота, высоко прыгнул, чтобы растоптать его голову, мой демон взревел, впитал в себя всю пролитую кровь и… вспыхнул. Не успев приземлиться, инфернал осыпался пеплом.

Деспот, тяжело раненый, отключился. У него оставалось 6 % жизни, и она продолжала утекать, выливаясь кровью и хао из многочисленных ран. Никто не ожидал, что он уложит семь проклятых инквизиторов с количеством звезд большим, чем у него!

Как и раньше, хао павшего инфернала вобрал Белиал. Он подождал, пока я оттащу тело соратника, после чего объявил очередной бой.

В нашей команде боеспособным остался только я. Готовясь к тому, что проходил уже сотни раз только в Преисподней, я был хладнокровен и уверен в себе. Уверенности еще прибавилось, когда я активировал Свирепость демоноборца – скрывать медальон, как и таланты, смысла больше не было. Поэтому я решил драться в полную силу и расправляться с врагами как можно быстрее, ведь Деспота и Аваддона никто не исцелит, они могут истечь кровью в любой момент!

Хитрец Баал, очевидно, решил вступить в бой с измотанным противником, а потому выставил против меня Рофокала.

Бес выглядел посильным, ведь я почти одолел даже Мефистрота, но, привыкший к неприятным сюрпризам, не расслаблялся. Уж слишком часто в альтернативных ветках реальности мне доводилось проигрывать Проклятой инквизиции.

Сразу после обмена приветствиями я ушел в Ясность и обрушил на беса всю мощь своих Буйных кулаков, сберегая дух для более серьезных противников. Рофокал и вскрикнуть не успел – заваливаться начал живым, а рухнул уже мертвым. Красные крупинки хао закрутились в миниатюрном смерче, потянулись к ближайшей ноге князя и впитались в нее.

Зрители восторженно ахнули. Даже Диабло был удивлен, воскликнув что-то восторженное, а Люций улыбался.

Я остался стоять под куполом. Следующим со мной будет биться Данталиан, от чьих рук я пал, потеряв первую жизнь в Преисподней, и, памятуя о том, как легко он тогда меня прикончил, сосредоточился.

В отличие от Рофокала, Данталиану было что мне противопоставить: он мог становиться бесплотным и двигаться очень быстро. Его трюки с изменением материи обошлись весьма дорого – мои удары уходили в пустоту, тогда как каждая атака Данталиана пробивала во мне дыру.

Бой затягивался. Шли секунды, я слабел, но урон возвращался Данталиану Отражением, поэтому я берег сюрпризы – особые приемы безоружки – на финальный бой с Баалом. Однако не пожалел подарков Ксавиуса: заразил противника Порченой кровью и хлестнул Бичом Хозяина гончих, призвав тринадцать адских псов-инраугов.