Во сне и наяву

И вправду, всё разрешилось, папу не лишили родительских прав по недееспособности, и папа благодаря хорошему физиотерапевту стал ходить лучше. Теперь он даже на двух работах работал и выплачивал кредит за медицинское оборудование и возмещение ущерба по решению суда. Девочка не знала наверняка, может, и вправду настоятель храма устроил так, что злобные тётки из Комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав больше в их квартире не появлялись. И это хорошо, от этих суровых баб с каменными мордами у Светы мурашки по спине бежали, а близнецы так и вовсе каменели от ужаса.

– Отлично, с супом покончено, – заглядывал ей в тарелку отец Серафим, – давай-ка котлетку из щуки.

– Отец Серафим, я наелась, – отвечала девочка.

– Хорошо, тогда без риса, – говорит священник кухарке. – Матушка, положи деве одну котлетку.

Но Светлане нравится, как в приходе подают рис, он тут вперемешку с кукурузой. И она просит:

– Матушка, одну ложку риса, пожалуйста.

– Конечно, кушай, доченька, – говорит кухарка, накладывая ей еду.

Ещё её вынудили выпить компот с пряниками, и из прихода девочка вышла чуть живая.

Дома была куча дел, они с папой затеяли стирку, поменяли бельё у мамы и закинули его в стиральную машину. Потом папа прилёг, ему выходить в ночь. Помимо охраны, он ещё работал по ночам в частном предприятии Алиева. Шинковал овощи для салатов. Эти салаты продавались по всему Петербургу. У Алиева работало много инвалидов. Работали всегда в ночь, чтобы к открытию супермаркетов салаты были свежими. Папа не чувствовал себя там каким-то особенным. Там он был как все. Работа была непростой, но давала семье больше двадцати тысяч в месяц.

Отец ушёл в свою комнату и лёг, а Светлана села возле мамы, включила телевизор.

Нафиса. Папа называл её освобождённой женщиной востока. Она была откуда-то с юга. Света не знала точно, откуда, платков Нафиса не носила. Всегда была в юбке выше колена и лосинах. Волосы всегда у неё были чистыми и распущенными. Ей было меньше тридцати лет, и папа говорил, что она в поиске. Её можно было считать привлекательной, но вот ответственной вряд ли. Она приходила к восьми, здоровалась вежливо, справлялась о мамином состоянии, но Света всегда чувствовала, что эта вежливость и этот интерес её – показные. Нафиса совсем ничего не делала, она даже могла за всю ночь, за двенадцать часов, ни разу не поменять маме позу. Что ни говори, а неприятная Иванова была намного лучше Нафисы как сиделка. Ольга Александровна не болтала часами по телефону с мужчинами, пытаясь найти себе мужа, и главное, она чётко выполняла все медицинские предписания. В общем, если бы надо было кого-то уволить, Светлана оставила бы Иванову. Пусть даже она и противная.

Ещё до ухода папы на работу Света сходила забрала братьев из садика. Они там поужинали, и кормить их было не нужно, только молоко с пряниками на ночь дать. Теперь мальчишки уселись за компьютер, играли и непрестанно ругались. Света тоже хотела посидеть в соцсетях, пролистать ленты, но вынуждена была ждать, пока Колька и Макс лягут спать, вот тогда будет её время. А пока она пошла в ванную.

Там, в ванной, она взяла папину бритву. Посмотрела на неё, лезвие в ней старое, наверное, тупое. Света уже сбривала себе лишнюю растительность. И сейчас хотела сбрить немого. Подмышками, например. Перед соревнованиями все старшие девочки из её команды так делали. Они брили не только подмышки. И ноги брили, и вообще везде. Она вспомнила, что сегодня Мурат позвал её к себе домой. Отчего-то это воспоминание взволновало её. Хотя Мурат ей не очень нравился. Но всё равно, это его предложение… Что он вообще имел в виду? Зачем приглашал? Мартини. Очень красивое название. Наверно, это вино вкусное. Она никогда не пробовала мартини, она вообще никогда не выпивала, так… пиво пробовала разок. А вот её одноклассницы уже выпивали, ну, половина из них – это точно. Дуры, ещё выкладывали свои пьяные фотки в соцсети, неужели не боятся, что родители увидят? Нет, Светлана отложила папину бритву, решила помыться.

И уже разделась, уже открывала воду, как в дверь ванной стали яростно тарабанить. Это были мальчишки, они были возбуждены и орали при этом:

– Света-а, Света-аа…!

– Ну что, по лбу кто-то хочет? – разозлилась девочка.

– Света…! – орал Колька, она узнавала его по интонации. – Света-а… у нас в комнате робот!

– Он шебуршит…– добавлял Макс. – И он не робот, он жук.

– Идите, я помоюсь и просмотрю, – отвечала Светлана, – и сколько раз вам, глупым, нужно говорить, чтобы никогда не ломились ко мне в ванную?

– Света, Света…, – продолжал Колька, – робот страшный, мы не можем играть.

– Не играйте в эту игру, – советует Светлана. – Играйте в другую.

– Света, он не в игре, он на кровати на нашей, – говорил Максим. – Он ползает по кровати!

Светлана раздражённо надевает белье.

– Если я не найду вашего робота, вы оба получите.

Открывает дверь и, прикрывая грудь рукой, идёт за мальчишками в комнату.

– Это не робот, – поправляет Макс, – это жук.

– Это робот! – орёт Колька.

– Ты дурак, это жук! – говорит Максим.