Во тьме

— Нет, останься, пожалуйста, — девушка с трудом протянула руку и схватилась за его запястье. Впрочем, «схватилась» — не то слово. Даже ребенок смог бы избавиться от такой «хватки».

— Джесси… Я должен поехать, — покачал головой он.

— Но почему? Неужели ты не можешь побыть со мной?

— Поверь, причина уважительная. А тебе нужен покой.

— Мне страшно, Марк, — она съёжилась ещё больше, хотя, казалось бы, дальше некуда. — Я боюсь оставаться одна.

— Сейчас день, — он понял ход её мыслей. — Я непременно вернусь до того, как даже начнёт темнеть. Обещаю.

— Обещаешь?

— Да. Могу поклясться.

— Не надо. Я и так тебе верю.

— Я знаю, — он осторожно убрал её руку. — Ладно, мне пора.

— Возвращайся как можно скорее, Марк, прошу тебя.

— Я же сказал…

— КАК МОЖНО СКОРЕЕ.

Они обменялись красноречивыми взглядами, а потом он вышел из спальни.

Джессика сразу же закрыла глаза и заснула беспросветным сном, больше похожим на обморок.

Сандерс покинул дом, запер входную дверь и подошёл к «Шевроле». Сев за руль, он посмотрел на окно спальни, а потом завёл двигатель.

Едва выведя машину на шоссе, Марк позволил себе немного расслабиться и тут же пожалел об этом. Томящаяся где-то на грани чувствительности головная боль не преминула воспользоваться «лазейкой». Нахмурившись, Сандерс вёл «Каприс» на всё тех же сорока милях в час.

Неожиданно его захлестнули воспоминания, напрямую связанные с Джессикой. Собственно, ничего особенного в них не было, но они почему-то сохранились в его памяти навсегда.

Когда ему было пятнадцать, а ей, соответственно, тринадцать, они частенько любили гулять вместе, причём зачастую в таких местах, которые, на первый взгляд, для прогулки совсем не подходили — например, железная дорога. Если стремление мальчишки «послоняться» вдоль рельс и вагонов вполне объяснимо, то аналогичное желание совсем юной девчушки, имеющей к тому же репутацию «паиньки» (в хорошем смысле), вызвало бы вполне оправданное удивление у взрослых, если б они узнали об этих «рейдах». К слову — они так и остались в неведении. И слава Богу, поскольку невозможно объяснить родителям, что если идти так, чтобы локомотив двигался на тебя, а не «подкрадывался» со спины, то риск не заметить его минимален. К слову — гораздо опаснее ходить вдоль обычных дорог, потому что, как ни крути, поезда всё же реже «выскакивают» на обочину, чем автомобили. Как бы то ни было, брат и сестра по нескольку часов бродили вдоль линии, лазили по стоящим на запасных путях вагонам, провожали восхищёнными и в то же время немного испуганными взглядами многотонные стальные махины, с оглушительным грохотом проносящиеся рядом и — ему это нравилось больше всего — исследовали старые ветки, раньше ведшие к каким-то предприятиям, а ныне не используемые. Было что-то манящее в этих ржавых стальных дорогах, тянущихся порой на многие мили, заросших настолько, что иногда их трудно было различить в траве, символизирующих упадок и возвращение природы на утраченные позиции.

Ну хорошо, а причём здесь Джессика? Ей-то какой был резон бродить по отнюдь не «девчоночьим» местам? Раньше он думал, что она делала это просто ради того, чтобы составить ему компанию, однако потом — в одном из последних разговоров перед тем, как он уехал — она как бы невзначай заметила, что ей на самом деле были интересны эти вылазки. По каким причинам — этого она не объясняла, в который раз убедив Марка, что понять женщину, руководствуясь одним только здравым смыслом, невозможно.

К счастью, сам он никогда не оценивал представительниц прекрасной половины человечества с позиции среднестатистического мужчины, что считал большим плюсом. Вот только они (женщины) от этого его игнорировали (в лучшем случае) не меньше, а, может, даже больше. Исключение составляла в своё время лишь Джессика, потом на короткое время Кейт Андерсон, а затем в его жизнь пришла Джейн.

Приятные воспоминания о детстве лишь на миг заслонили головную боль — теперь же она вернулась. Марк, держа руль одной рукой, пальцами другой принялся тереть свербящие глаза. Отвлечённый данным процессом, молодой человек не заметил, что «Шеви» осторожно переместился сначала ближе к центру дороги, а потом и вовсе забрался на встречную полосу. Лишь когда автомобиль начал покачиваться на ухабах противоположной обочины, Сандерс встрепенулся и попытался вернуть «Каприс» на законное место.

Резкий гудок клаксона остановил его. Марк рефлекторно вильнул обратно и проследил взглядом за серым фургоном «Додж», двигающимся в попутном направлении по своей стороне дороги. Его водитель одарил молодого человека презрительным взглядом и прибавил скорости. Сандерс, поняв, что авария миновала, шумно выдохнул и притормозил.

«Шевроле» степенно выкатился на обочину и, клюнув носом, остановился. Марк вышел наружу, под почти утихший дождь, и, не закрыв дверь, приблизился к капоту. В сердцах он ударил по белоснежному лакированному покрытию, выкрикнув:

— Твою мать!!!