Во тьме

Остановившись рядом с кроватью, он впился в нее глазами – взгляд его был прикован к тому месту ниже груди, где она ощущала какое-то странное онемение и жжение. Голова его нервно подергивалась, а руки были выставлены вперед. Словно он только что уронил бесценную вазу и, хотя видел, как она разлетелась вдребезги на полу, все никак не мог поверить, что его неуклюжесть будет ему стоить так дорого.

Разбираемая любопытством, Джейн поднялась на локтях.

И вместе с ним стала разглядывать свое тело.

То, что она была нагой, ее вовсе не удивило. Но она ожидала, что торс будет залит кровью. Резчик, по всей видимости, аккуратно все протер за собой – кожа была чистой, если не считать отпечатков пальцев и слова.

Должно быть, он обмакнул руки в ее кровь, а затем приложил их к ее грудям и бедрам – педантично следя за тем, чтобы отпечатки получились четкими и не смазанными. Руки у него были огромные.

Вырезанное на животе слово уже не кровоточило. Большие буквы были образованы неглубокими порезами, выглядевшими совсем свежими. Единственными буквами, которые она узнала с первого взгляда, были те, что стояли по краям – П под правой грудью и Я – под левой.

Переставив в уме все буквы в обратном порядке, Джейн поняла послание МИРа.

Она чуть было не проговорилась Брейсу, что нужно развернуть буквы. Но вовремя поняла, что, если подскажет, тот может догадаться, что она раскусила эту уловку, изучая предыдущие послания. А ей не хотелось, чтобы он что-нибудь узнал об этом.

– Что тут говорится? – пробормотала она.

Брейс нахмурился и покачал головой.

– Я не... не могу сообразить. Это... Кто тебе это сделал?

– МИР. Кто же еще.

– Боже! – вскрикнул он.

– Спокойнее, ладно? – Она выдавила из себя улыбку. – Кажется, это меня порезали.

– Ублюдок!

– Тсс, – она насупленно вперилась в слово. – Похоже, написано... наоборот.

– Надо вызвать полицию. – Затравленно шаря глазами по комнате, Брейс пробормотал: – Есть у тебя здесь телефон?

– Никакой полиции, – отрезала Джейн.

– Мы должны вызвать полицию.

– Нет, не должны.

– Он же всю тебя изрезал! Ублюдок искромсал тебя!

– Ну, ты преувеличиваешь. Заживет. Это просто предупреждение... что бы в нем ни говорилось.

Брейс посторонился, и Джейн встала и опустила ноги с кровати. Вздрагивая всем телом, она медленно прошла мимо него и остановилась перед зеркалом. В глаза прежде всего бросилась кровь на шее и лице. Снова отпечатки МИРа. Желудок мерзко зашевелился. Это были не отпечатки пальцев.

МИР, должно быть, с дюжину раз поцеловал ее, обмакнув предварительно губы в кровь.

Подошел Брейс и тоже стал рассматривать ее отражение. Она перевела взгляд на вырезанное на животе слово «ПОВИНУЙСЯ».

Брейс смотрел на слово, но при этом глаза его бегали по ней вверх и вниз.

«Проверяет меня», – подумала она.

Не будь идиоткой, он изучает повреждения.

Заметив в зеркале незаправленную рубашку, прикрывавшую серые брюки, она быстро подняла взгляд на его лицо.

Оно было красным, словно пылало огнем.

«Шокирован или возбужден? – терялась она в догадках. – А может, и то и другое?»

– Как он мог такое сделать? – тихим сиплым голосом произнес Брейс.

– Уверена, это доставило ему огромное удовольствие.

– Но ведь я был в соседней комнате. И ничего не слышал.

– Я кричала.

Он покачал головой.

– Я не слышал. Боже! Прости, если бы я не уснул...

– Ничего, – прервала его Джейн. – Крика, наверное, не было слышно. – Она отвернулась от зеркала. Расположение пятен крови на простыне повторяло общее очертание ее тела. В сторонке валялась парочка скомканных белых шариков. – Лейкопластырь, – промолвила она. – Рот и глаза были заклеены, а руки и ноги, должно быть, связаны – я не могла ими пошевелить. – Единственными инородными предметами на кровати были эти комки лейкопластыря. Она взглянула на свои запястья. Никаких следов от веревки.

Джейн медленно обошла вокруг кровати в поисках других следов происшедшего.

Но ни веревок, ни проводов, ни чего-либо другого, с помощью чего можно было связать, она не нашла.

Однако на полу под кроватью в дальнем углу обнаружилась ее ярко-синяя пижамная пара. Когда она подняла ее, то увидела, что на рубашке отсутствовали пуговицы. По аккуратным срезам пучочков ниток можно было подумать, что пуговицы были обрезаны острой бритвой – несомненно, тем же лезвием, которым было написано слово «повинуйся» на животе.

Надевая кофту, она спросила:

– Я была в этой пижаме?

Брейс покачал головой.

– Не знаю.

– Должно быть. Но мне казалось, что я уснула на диване.

– Да. Ты сразу же отключилась. Но потом, около двух часов, проснулась и ушла в свою комнату. Когда ты выходила, на тебе все еще были джинсы и та просторная плотная рубашка.

Вдевая ноги в пижамные штаны, Джейн попыталась вспомнить. Но не получалось.

– Что еще случилось?

– Ты была как бы не в себе, – продолжал Брейс. – Понимаешь, как будто потеряла ориентацию. Словно никак не могла понять, как очутилась на диване. Не помнишь?

– Не очень.