Во тьме

― Я все им расскажу, ― мои губы дрожат с каждым словом. ― Я расскажу им обо всех людях, которых ты убил, и о вашем клубе убийц.

Трэвис качает головой, протягивает руку к дверной ручке и поворачивает ее. На пороге появляются копы с поднятыми наготове пистолетами, но они направлены не на него. А на меня. Это у меня в руках оружие.

― Бросьте оружие, мэм.

Коп с такой лысой головой, что она блестит, прищуривает свои глаза-бусинки, глядя на меня.

― Слава Богу, что вы добрались сюда вовремя.

Трэвис прижимается к ближайшей стене, делая вид, что он напуган.

― Она хладнокровно убила моего брата, а теперь целится в меня. Я пытался остановить ее.

― Это не правда, ― мне трудно говорить из-за слез, которые душат. ― Он… он...

― Я сказал, опустите пистолет, ― повторяет твердым голосом лысый офицер.

― Тело моего брата в двести четвертой квартире, ее квартире, ― Трэвис проводит рукой по лбу. ― Имя этой женщины Дженна Макнелли. Она была невестой моего брата, пока... пока...

― Вы в порядке, сэр? ― офицер смотрит на Трэвиса.

Убийца трясет головой и закрывает лицо руками. Затем он поднимает голову с блестящими глазами, глазами лжеца.

― Пожалуйста, сходите к моему брату. Может быть, он еще не умер. Может, его еще можно спасти.

― Он лжет, ― молю я офицеров.

Я хочу рассказать им все о случившемся, но чувствую, что мне не хватит времени, а мои рыдания мешают мне говорить.

― Иди, ― говорит лысый офицер своему напарнику, не отрывая от меня своего взгляда и не сводя с меня пистолета.

Мое сердце бьется так сильно, что мне дурно.

― Пожалуйста, не верьте ему. Он меня подставил.

Я не знаю, как это произошло, но мой пистолет больше направлен не на Трэвиса, а на копа. Я почти не вижу его лица из-за завесы слез.

― Вы же не хотите этого делать, ― говорит коп, используя те же слова, что и ранее Трэвис. ― Я попрошу вас снова опустить пистолет.

Не знаю, как много времени прошло, но по ощущениям прошли лишь секунды, прежде чем другой офицер возвращается и подтверждает, что в моей квартире на самом деле есть тело.

В один миг лысый коп бросается ко мне, разоружает, а затем скручивает мне руки за спиной. После зачитывает мне мои права. Все, как в кино.

Как это может происходить? Копы пришли спасти меня, но теперь арестовывают вместо настоящего убийцы.

В тот момент, как холодные наручники щелкают вокруг моих запястий, я начинаю кричать и бороться, от чего у меня болит горло.

― Вы совершаете ошибку. Убийца он. Он убил еще трех людей, включая собственного брата.

Все мои слова, как о стенку горох, копы выводят меня из ванной. Перед тем, как они уводят меня, я встречаюсь взглядом с Трэвисом. Он подмигивает мне.

Теперь все имеет смысл. Он изначально хотел подставить меня. Когда я бросила в него вазу, он специально уронил пистолет, отлично зная, что я его схвачу. Теперь на пистолете мои отпечатки.

― Ты ублюдок, ― кричу я перед тем, как меня выпроводят из квартиры.

Я одета лишь в банный халат, который схватила из своего гардероба, когда ранее покидала свою квартиру.

Через несколько минут, я сижу на заднем сидении полицейской машины, в месте, в котором не думала, что окажусь. В моем уме проносятся сотни мыслей, по щекам текут слезы, пока я пытаюсь понять, почему Трэвис это делает. Почему у меня есть ощущение, что дело тут не только в желании скрыть убийство?

Чтобы не утратить рассудок, я говорю себе, что, как только мы доберемся до полицейского участка, все разрешится. Я все объясню, и они меня отпустят. Но мне придется попросить их о защите, потому что я не сомневаюсь, что Трэвис не успокоится, пока не убьет меня. Сейчас я лишь боюсь, что Трэвис на свободе и может продолжить убивать.

Я еду в полицейский участок с закрытыми глазами. Чувствую себя так, будто нахожусь на борту самолета, который вот-вот рухнет. Он в любой момент ударится о землю, но я не знаю, какими сильными будут его повреждения, мои раны.

Открываю глаза и надломленным голосом пытаюсь убедить копов, которые сидят спереди, в своей невиновности.

― Я этого не делала. Я невиновна, ― произношу я голосом чуть громче шепота. ― Тот мужчина убийца. Он убил трех людей.

Полицейский ничего не отвечает, и вскоре мы добираемся до участка. Очевидно, что он мне не верит. Кто-нибудь в участке поверит.

Мои руки и ноги так трясутся, что я едва могу устоять на ногах, пока они ведут меня в здание, где мимо нас проходит еще больше полицейских и преступников.

Еще до наступления утра, меня фотографируют, снимают отпечатки пальцев. Когда меня бросают в холодную, сырую тюремную камеру, одетую в тюремную форму, как у преступников, а мои руки смыкаются на холодных решетках, я понимаю, что не важно, как закончится этот кошмар, моя жизнь уже не будет прежней.