Во власти Давида (СИ)

Она видит меня, вскидывается, встает из кресла. Смотрю на нее. Красивая, фигуристая… похожа на меня! Не как две капли, но все же определенная схожесть между нами имеется. А еще она выше меня, но самую малость. Неудивительно, что Дава перепутал нас, особенного после того, как Никита буквально превратил меня в нее…

— Ну! И чего пришла? Злорадствовать?! — весьма невежливо интересуется у меня Ванесса.

— Нет. — просто отвечаю я той, которую считала своей подругой. — Просто, ты тогда не ответила на мой вопрос.

— Я ответила! — шипит коброй Ванесса. — Я ответила, чтобы оставила меня в покое и никогда больше не доставала!

— Но за что, Ванесса?! Чего такого плохого я тебе сделала?! Вам всем сделала?!

— Ты — дура, Тая! А без лоха и жизнь плоха, неужели не слышала такую поговорку?!

— Но я живой человек… — все еще не верю я в коварность этой змеи.

— Я спасала свою шкуру. — поясняет мне Ванесса, — потому что я — Наследница миллионов, а ты — так, грязь под ногами, не более! Ты не достойна этой жизни! А я — да! Я должна жить, а ты — расходный материал.

Смотрю на эту красивую молодую женщину и понимаю, что она — сумасшедшая, и никакого конструктивного диалога у нас с ней не выйдет.

— Дав! — зову любимого.

Давид тут же возникает на пороге.

— Я все, Дав, забери меня отсюда, я больше не хочу находиться в этом клубе. Никогда!

***

Таисия

После «разговора» с Ванессой, Дава забрал меня домой. Эту кобру передал в руки правоохранительных органов. Оказывается, и Ванесса, и ее ныне покойный братец, и их отец замешаны в крупных финансовых махинациях. Так что посидеть отцу и дочке полюбому, придется.

И мне их не жаль. Вот совершенно! Туда им и дорога, за то, что предают и подставляют невинных людей.

А потом все происходит ровно так, как обещал мне Дава той заснеженной ночью в автомобиле посреди трассы на Ханты-Мансийск.

Он увез меня на Бали, где собрались моя тетя, сестры, его мама, Мадина и Арсений. Мы поженились там, под ярким солнцем, на теплом песочке, на берегу океана.

Я даже представить себе не могла, что моя свадьба будет столь необычной, яркой и красивой!

Тетя и сестры, толком не выбиравшиеся за пределы крохотного северного городишки, были искренне счастливы. На лице мамы Давида я тоже увидела улыбку, наверно, впервые после смерти Демида.

Мадина вроде тоже как успокоилась и прекратила свои попытки продавить Давида на брак с ней. Все время, проведенное на острове, она с крайне загадочным видом и таинственными полуулыбками не вылезала из мессенджера на своем телефоне. Наверно, нашла себе мужчину, и теперь у них стадия жарких переписок на расстоянии.

Ну а мы с Давидом, счастливы настолько, насколько это только возможно!

Он меня на руках теперь носит, пылинки сдувает. Собирается присутствовать на родах, чтобы первым взять малыша на руки.

Кстати, пол ребенка мы не узнаем намеренно, чтобы потом был настоящий сюрприз. В тайне я мечтаю о девочке, но боюсь признаться в этом даже самой себе, ведь Дава в наш самый первый разговор о детях явственно дал мне понять, что ждет сына. Но это только одному Богу известно, тут мы бессильны.

ЭПИЛОГ

ТАИСИЯ

Перед операцией кесарева-сечения мы оба волнуемся ужасно. Я боюсь боли, и того, что наркоз плохо подействует на меня. Дава же переживает и за меня, и за малыша. Он волнуется еще больше за нас, поэтому уже с утра пораньше сам не свой.

— Ложитесь на бок, будет делать вам анестезию. — приходит к нам в палату врач.

А мне становится так страшно, что я вцепляюсь в огромную надежную лапу Давида и беспомощно гляжу на него, готовая удрать из палаты в любую секунду.

— Ну что ты, милая, не бойся, я буду рядом. Я никуда не денусь ни от тебя, ни от малыша! — уверяет меня Дава.

Меня скручивают в бараний рог. Дава ни на секунду не отпускает мою руку, когда мне делают прокол в позвоночнике.

— Так, отлично, сейчас отнимется вся нижняя часть вашего тела, и вам станет полегче.

— Милая, скоро мы узнаем, кто у нас, сын, или дочь. — подбадривает меня любимый.

— Да. — соглашаюсь, а у самой слезы. Мне страшно. Оказывается, я такая трусиха!

Но ничего особенно страшного не происходит.

Меня перекладывают на каталку, везут в операционную.

В последний раз любуюсь на свой животик. Дава делает памятное фото на свой айфон. А потом меня отделяют шторкой от моего живота. Ну все, удачи мне и нашему малышу!

Анестезиолог заговаривает мне зубы, Дава сжимает руку, оператор записывает все на камеру. Да, все для домашнего архива.

Я даже толком испугаться не успеваю, как операционную оглушает громкий басистый недовольный плач.

— Родился… — шепчу я.

Оператор несется за занавесочку, запечатлеть, как будут перерезать пуповину.

Ну а после, завернутого в одеялко, мне кладут на грудь нашего малыша.

— Мальчик. Богатырь. Четыре с половиной килограмма! — рапортует кто-то из врачей. — Поздравляем вас!

Мы с Давидом плачем оба. Наш малыш внимательно оглядывает нас, а мы разглядываем его.

— Ну здравствуй, мой маленький! — глажу я крохотную ручку своего сыночка.