Во власти демона (СИ)

— Тебе действительно интересно?

— Нет, что ты. Я просто тяну время! Мне же так хочется поговорить со своим врагом в его мире, на его земле, еще и к тому же на его территории, что прям сил нет! Ну давай, рогатенький, выдай свой блестящий ум, не томи душу!

— Обойдешься.

Мы промокли до нитки, ее тело трясло из-за холода и вскоре София чихнула. Судя по всему, противостоять болезни существо было не в состоянии, поэтому и метнуло взгляд в сторону разрушенного одноэтажного деревянного дома.

— Ты приказал мне, — видимо мое откровение стало для него действительно откровением, — и я ничего не почувствовал. Если бы ты и правда был частью души Софии или тем более ее Совестью, как говорил всем, то я незамедлительно бы тебе подчинился.

— Но ты же подчинился.

— По своей воле. Ты же понимаешь, что тебе мягко говоря не хватает знаний о моем мире, да?

— Мира поможет, ее воспоминания мне все предоставят.

— Да неужели…

Вновь молчание. Ливень усилился. Низину у основания холма я уже не видел, все заволокло туманной завесой. Небо стало еще более черным, тучи насыщались энергией и готовились окончательно выплеснуть накопившуюся влагу.

— Нас скоро смоет, и София скоро заболеет. Предлагаю временное перемирие, но с одним условием.

— Не, ну нормальный вообще? Ты хоть знаешь, кому предлагаешь все это? Ау, красавчик! Я твоей девочкой владею в таких смыслах, о которых вам и не снилось! Управляю ее эмоциями, стираю память и вообще живу как у себя дома. На кой леший ты мне сдался?

— Совесть у тебя есть, вот поэтому и сдался. Иначе бы ты уже давным-давно нашел способ сбежать и от меня и от Томаса. Но ты не стал, а значит тебе в какой-то степени стыдно за то, что сделал. Я прав? Может хватит уже в игры играть? Сейчас не до этого. Нам нужно выжить — это намного важнее. И не забудь — врагу нужна была София, Сергей с Оксаной явно за ней пришли, раз ждали ее дома, да еще и телепорт подложили. Что будешь делать, когда враг тебя поймает? Ты теперь в этом теле как в собственной тюрьме — ей больно, тебе тоже.

Вновь молчание. Да когда это уже закончится? И где Гест, когда он так нужен? Эта тварь… Она хорошо всем мозги запудрила — Совесть, чтоб ее. Игра актерская просто чудесная, а сколько мудрых мыслей!

— Хорошо, — внезапно прошептала Совесть , — пойдем в дом. Ей правда очень холодно.

Как будто я этого не вижу… Софию трясло так сильно, что даже то, что засело внутри, не могло справиться. Я же готов был сойти с ума от одного лишь ее беспомощного вида. Черные глаза больше пугали, они раздражали, потому что хотелось очистить ее тело от вселившейся в нее скверны. Как ему это удалось? Как он смог проникнуть в живое тело? Как так вообще получилось, что именно София стала перевоплощением Миры и именно ее и поймали в магический мир? Все это одна сплошная насмешка судьбы, не иначе.

Дом, который некогда принадлежал людям, был сильно разрушен. Единственная комната, которая сохранила участок крыши, была завалена досками и старой одеждой, уже прогнившей со временем. Покрытые плесенью пергаменты, остатки крысиных следов, на чердаке остались кровавые следы и человеческие кости — кто-то из падальщиков явно устроил отменный пир. Думать о том, что тут могло произойти мне не хотелось, внутри зияла огромная дыра и чувство безысходности — мы могли это предотвратить. Мы с Мирой могли остановить войну.

Могли, но не справились. И то, что были к этому не готовы, не является оправданием.

София села возле разведенного при помощи магии костра. Она подставила продрогшие ноги и руки, тряслась как осиновый лист и смотрела на меня исподлобья. Светлые волосы полностью промокли и облепили лицо, в глазах явно читался ужас и паника, что казалось несвойственным для Совести.

— Кто ты? — стоило убедиться, что нас не преследуют, что за домом не стоит вооруженная до клыков стража, как я начал разговор первым, — понимаешь ведь, что бежать некуда, да?

— Понимаю… Все равно рассказывать не хочу. Какой в этом толк? Ну, для вас толк-то есть, а вот для меня…

— Ты не совесть, ты скверна, — прошептала София. Ее голос казался тонким и охрипшим, один глаз стал человеческим, — мерзкая, отвратительная гниль, лживая насквозь!