Во власти дьявола

— Мне не хотелось бы докучать вам этой старой историей! Ну что ж, да, правда: я не знал своих родителей. Меня воспитывали в одном из этих скотских загонов, которые стыдливо именуются сиротскими приютами. Святые отцы и научили меня ломать комедию. Они не имеют равных в этом искусстве! Ба, все это просто Диккенс самого низкого пошиба!

Они уже дошли до ресторана. Увидев «Лё Дом», он вдруг предложил:

— А не отпраздновать ли нам начало совместной работы, почему бы здесь не поужинать? Послушайте, я вас приглашаю. Кажется, рыба тут превосходна.

— Думаете, — откликнулась она, — мне следует согласиться? Вы были не слишком милосердны к моим друзьям…

— Каким друзьям?

— Я имею в виду Алису и ее мать…

Он возмутился:

— Пожалуйста, не слушайте сплетни. Алиса очень мила, но Шехерезада из нее не получится! Конечно, ее мать сделала мне немало добра, и должен сказать, что я в какой-то степени упрекал себя за эту смерть — такую неожиданную и тяжелую. Но разве можно всегда оставаться подле тех, кто нам так дорог? И все же жизнь продолжается, не так ли?

— Я принимаю ваше предложение, — заключила Софи. — При одном условии: мы разделим счет…

Они вошли, выбрали отдельный столик, отгороженный от общего зала. Они были так очаровательны — оба — и, казалось, счастливы сидеть здесь вдвоем. Но ни он, ни она не были глупцами: они понимали, что все идет слишком хорошо. А впрочем, правда ли, что Нат действительно сирота?

— Я предлагаю устрицы, морской язык по-деревенски…

Софи не удержалась от улыбки. Я ее предупредил.

Она громко заявила:

— Я возьму омара по-арморикански! Обожаю потрошить омара… Мужчин, впрочем, тоже…

— Так вас надо опасаться? — спросил он жеманно. — Но скажите, почему же в «Театре Франшиз» вы меня избегали? Ни взгляда, ни слова… Я так вас пугал? Или это был приступ педантизма?

Она засмеялась как девчонка. Этот смех поразил его до глубины души. Бог мой! Как она была прекрасна, как желанна! Наконец-то она сидела здесь, рядом с ним, как ему мечталось. Еще немного, и он бросился бы к ее ногам. Но это была война. Это — всегда война, особенно когда твой враг вооружен всей своей хрупкостью, изяществом и умом, способным нанести тебе любой вред…

— А я-то всегда считала педантом вас! Вы — настоящий господин-всезнайка! И потом вы, наверное, просто не мой тип, только и всего!

— Вы предпочли бы кого-нибудь вроде Ди Сангро…

— Этого хама? Мне не нравятся мужчины, путающие жизнь с комедией дель арте. Но скажите, почему вы так стремились занять место помощника Шаваля?

Он перешел в наступление:

— Чтобы иметь возможность руководить вами. Вы отказались стать Федрой. Но я нашел средство, чтобы заставить вас считаться со мной.

— Но зачем?

Она широко раскрыла глаза, полные невинного изумления. И конечно, Нат мог бы тут же ответить: «Потому что я вас обожаю, я хочу вас, я сгораю от желания вызвать ваше восхищение, а потом и вашу любовь». Но он подозвал официанта и заказал омара.

— Вы не ответили на мой вопрос, — заметила она.

— Вы — актриса, диапазон которой пробудил мой интерес. В вас есть эта странная смесь холодности и огня, эти колебания между отстраненностью и самозабвением. Короче, вы — неуловимы, так что в роли Сильвии из «Игры любви и случая» вы были превосходны. И все же мне казалось очевидным, что вы были бы гораздо лучше в амплуа трагической актрисы. Федра — это ледник, в глубине которого пылает жар вожделения.

— О! — воскликнула она. — Какая формулировка! И вот таким вам представляется мой характер — как актрисы, а может быть, даже как женщины? Так как, скажем прямо, Сильвия из «Игры» — просто маленькая потаскушка! А Федра? Расин ее цивилизовал, конечно, но это — настоящая шлюха!

Он почувствовал, что краснеет. К счастью, как раз принесли омара. Он сказал:

— Однажды вы приняли меня за мачо [12] и почти оскорбили меня. А вы не допускаете, что мужчины, так же как и женщины, тоже имеют право взращивать плоды в своем тайном саду?

— До тех пор, пока их фантастические мечты не выплескиваются наружу, выходя из берегов и губя чужие жизни!

Он отвел глаза и занялся омаром. Потом глухо проговорил:

— Не думайте, что во мне спрятан только темный ключ. Во мне есть и чистые родники, и эти источники радости готовы забить из-под земли, как только их сумеет отыскать какая-нибудь ведунья…

— Ваша метафора не так уж хороша! — со смехом воскликнула Софи. — Ведь ведунья — почти чертовка и рифмуется с… мышеловкой [13], не правда ли?

Он настолько растерялся, что, неловко схватившись за клешню омара, упустил ее. Она вырвалась, красный сок брызнул фонтаном, и яркое — точно кровавая рана — пятно расползлось на его белой рубашке.

XXV

Роль принца Лелио должен был исполнять Себастьян Дрё, мужчина лет сорока. Возможно, он был не слишком красив, но довольно представителен: твердое лицо украшал нос с горбинкой а la Монтефельтро; он его совсем не портил, а напротив — придавал ему некоторое сходство с аристократами эпохи Ренессанса.