Во власти его величества

А вот сам Аяр прямо сейчас почему-то сильно нахмурился, всем своим видом наталкивая меня на не самые приятные мысли о том, что он меня, кажется, не вытаскивал.

А если это был не он и не я, то отсюда следует закономерный вопрос: кто?

С Аяром мы об этом подумали одновременно, переглянулись, делясь общим непониманием, и без лишних слов решили, что подумаем об этом потом.

Почему-то мне вспомнился тот далёкий шепот, что я слышала на опушке: «Мы в долгу перед тобой». Мало кто в долгу передо мной, потому что я мало кому успела помочь, но точно знаю, что все, кому всё же успела, были магами Смерти. Может ли быть такое, что они сами отдали меня Верховному? Добровольно, без угроз и условий?

— Зачем тебе духи на территории магов Смерти? — Спросила, отвлекаясь от этих размышлений.

Аяр тяжело вздохнул, прикрыл глаза и потёр переносицу. Руку от лица отнял, но на меня даже не взглянул, отвернувшись к окну. В него же глядя, он негромко и проговорил:

— Маги Смерти знают о тебе, Снежинка. Я понял, кто и как тебя к ним перенёс, но достать его не смог, он всё ещё у них…

— Не надо его доставать! — С ужасом воскликнула я, широко распахнутыми от страха глазами глядя на Аяра.

И ко мне он всё же повернулся, чтобы взглянуть в ответ с укоряющим раздражением, повторно тяжело вздохнуть и недовольно поинтересоваться:

— Это ещё почему?

— Потому что он только что потерял отца. — Отчеканила я, глядя прямо ему в глаза. — Если не в курсе, его ты убил. И об этом мы с тобой тоже поговорим.

— О чём, Снежинка? — Рыкнул уже совершенно всем недовольный эор, едва зубами не скрипя.

Если он хотел меня запугать, то зря старался: я сейчас для этого была слишком уставшей, злой и возмущённой. Поэтому я, наплевав вообще на всё, ткнула в эора указательным пальцем и, не убоявшись даже грозно прищуренных глаз, выдала:

— О том, что нельзя убивать всех, кого тебе захочется! О том, что ты мне наврал! И о том, что ты просто физически не сможешь убивать всех, кто представляет для меня опасность.

Раздражённый Верховный в ответ посмотрел так, что сразу стало понятно: сможет. И, кажется, даже охотно убьёт. Пришлось срочно исправлять:

— Хорошо, ты просто морально не сможешь их всех убивать.

Взгляд его, в принципе, не поменялся. Понятно, некоторые у нас ещё и в край бессовестные!

Раздражённо вздохнув, я просто отвернулась к окну, в которое недавно сам эор смотрел, хорошо понимая, что спорить с ним бесполезно. Он меня просто не услышит.

— Снежинка, — Аяр тоже вздохнул, только как-то сильно устало и малость укоризненно, — я тебе не врал. Я не нарушал данного тебе обещания: я не убил Совет за твоё оскорбление, твой испуг и твоё соблазнение. Их пришлось устранить за измену своему правителю и государству в целом. Не знаю, станет тебе от этого легче или нет, но только после покушений на тебя я стал рыть под Совет. И знаешь, много интересного нашел. Если коротко, то там конкретное злоупотребление властью идёт. Я раньше и внимание не обращал, хотя надо было, так бы уже давно от них избавился.

Это всё было, конечно, ужасно, просто кошмарно, но всё же:

— Убивать зачем было? — Упрямо спросила, не поворачивая головы.

Потому что действительно не могла этого понять. Уволить, сократить, понизить, да хоть отослать прочь, но не убивать!

— Снежинка, — тихо позвал Аяр и коснулся моей руки.

И внутри меня что-то сломалось.

Я дёрнулась и отскочила в сторону, больно ударившись бедром об угол стола, но даже не заметив этого. Сделала ещё один быстрый шаг назад, шарахнувшись от дёрнувшегося ко мне эора, заставляя его остановиться и медленно отступить, глядя на меня с такой болью, что у меня просто разрывалось сердце.

****

Но проблема в том, что рвалось оно не только от его взгляда.

— Жизнь, Аяр, это самая великая ценность, что у нас есть. Она — единственное, ради чего на самом деле стоит бороться. Жизнь — то, что не принадлежит никому из нас, и мы не имеем никакого права забирать её у других.

Я очень надеялась, что он меня хотя бы услышал, не говоря уже о «понял» и «принял к сведению». Просто услышал.

Аяр… кажется, он меня не просто услышал. Он в этот момент смотрел на меня едва ли не как на бога — с восторгом, обожанием и лёгким страхом, что я могу исчезнуть. Честное слово, мне под его взглядом неуютно стало, особенно, когда он неожиданно хрипло выдохнул:

— А я уже говорил, что люблю тебя?

Часть 40.

Я как стояла, так чуть и не упала от неожиданности. Хотела на стол облокотиться, но мимо столешницы рукой попала и практически упала, да только кто же мне позволил? Аяр оказался рядом пугающе быстро, подхватил меня и не дал упасть, но и ограничиваться на этом не стал, оторвал от пола, взяв себе на руки, и крепко, но осторожно прижал к себе.

— Видимо, не говорил, — задумчиво проговорил он, неся меня к постели, — Снежинка, я тебя люблю.

Боже, где воздух? Почему мне нечем дышать? Горло сжалось болезненным спазмом, сердце заколотилось, как сильно нездоровое, а перед глазами зароились чёрные точки.

«Я тебя люблю» — словно эхо, повторилось в моём сознании.

«Я тебя люблю» — простучала кровь в венах.