Во власти его величества

А что я такого сказала? Говорю же, просто размышляю… вот и все остальные, собравшиеся на площади, тоже решили поразмышлять на эту тему. Причем задумались они действительно серьёзно, поглядывая на только-только переставших плакать перепуганных детей. Затем между собой обменивались слишком выразительными взглядами, косились куда-то в сторону, где я только что заметила ещё несколько мужчин в плащах…

И чисто на всякий случай я громко напомнила ещё раз:

— Никто не умрёт.

Маг в плаще, как раз и собиравшийся тут убивать, в этот раз посмотрел на меня уже не с ненавистью, а с каким-то сомнением. Он же, кося взгляд на вновь зашумевшую толпу, мне и предложил:

— Поговорим наедине?

Странное предложение, согласна, но, если так подумать, вполне обоснованное. Если народ сейчас разозлить, они уже не успокоятся. Но и оставаться наедине с этим мужчиной мне совершенно не хотелось. Так что:

— Наедине, боюсь, не получится. У нас с вами слишком много вопросов, которые нужно обсудить. Думаю, будет разумно, если свидетелями нашей с вами беседы выступят старейшины и представители от народа.

— Старейшины и есть представители от народа. — Сообщили мне тут же с негодованием.

Я спорить не стала, просто молча развернулась и посмотрела аккурат на отца Лии. Хотя, с таким же успехом можно было посмотреть на любого из толпы — они всё равно все слаженно закачали головами.

Я не политик, и вести переговоры я не умею, это неоспоримый факт, но у меня было кое-что, что я могла им предложить. Всем им. И все они имели право это услышать. Скажи я это одному совету, существовал неплохой шанс, что они откажутся, меня в лучшем случае запрут, а народу и вовсе ничего не скажут.

Так что тем, кто сейчас обнимал своих детей, я доверяла больше, чем напыщенным мужчинам в плащах, глядящих на всех остальных так, будто они единственные во всём мире знали, как и для кого что будет лучше.

— Кажется, народ с вами не согласен. — Развернувшись обратно, внимательно посмотрела я на Сараха.

И как бы он ни скрипел зубами, ему всё же пришлось считаться с мнением всех остальных.

Часть 44.

Переговоры решили проводить тут же, на площади, куда общими усилиями был перенесён большой стол со стульями. Присутствовал совет старейшин в полном составе, а это семеро мужчин и тот самый Сарах, ещё семеро представителей от народа, среди которых две женщины и отец моей Лии, и я. Всех остальных разогнали по домам, велев не подслушивать, но, судя по то и дело шевелящимся кустам на кромке леса, нас мало кто послушал.

Сарах хотел натянуть полог тишины, но ему Ромус, отец Лии, не позволил.

Первое слово дали, почему-то, мне. Честно признаться, сейчас, успокоившись, я сильно переживала и ужасно боялась направленного на меня внимания. А осознание того, что я сейчас не о погоде говорить буду, а пытаться решать дальнейшую судьбу этих магов, только добавляло мне паники.

В итоге, когда я поднялась со своего места и обвела сидящих тут малость шальным взглядом, у меня дрожали взмокшие ладони, подгибались колени, громыхало сердце в груди и в голове всё перемешалось от страха.

Говорить было страшно. Это как защищать курсовую, только масштабнее и серьёзнее. А ещё у меня не было месяца на подготовку речи. У меня даже речи не было.

У меня, по сути, вообще ничего не было, кроме желания помочь и маленького шанса на то, что Аяр войдёт в положение и согласиться на то, что я собираюсь ему предложить. Но перед этим нужно было уговорить на это магов Смерти.

И стоило мне набрать в грудь побольше воздуха, собираясь с силами, как в тишине прозвучал до нервной дрожи знакомый наглый голос:

— Ну-ка, села, пока глупостей не наговорила.

Клянусь, застонал каждый, сидящий сейчас за столом! Половина старейшин пошли багровыми пятнами, вторая половина заметно побледнела. Кто-то уронил голову на стол, кто-то начал боязливо оглядываться по сторонам. В общем, я сразу поняла, где всё это время пропадал Пакля.

А сам виновник всеобщего недовольного ужаса обнаружился трущимся у моих ног. Причём тёрся он весьма требовательно, то и дело наступая мне на ноги. Пришлось, подавив недовольство, наклониться, подхватить его пушистое, заметно объевшееся тельце и поставить на стол перед собой.

— Привет, мой самый любимый хранитель! — Обрадовался он мне, как родной.

Даже пасть в радостном оскале растянул, заставляя содрогнуться сидящего слева от меня незнакомого мне мужчину.

— Так это ты его хранитель? — Тут же прищурились старейшины.

Ну, вот, я ещё даже не начала ничего говорить, а они меня уже мечтают убить. Зная Паклю: точно мечтают!

Но ответить мне просто не позволили. Пакля обернулся к говорившему с таким видом, будто он, дух, был тут как минимум правителем мира, снизошедшим до разговора с простым смертным. Причём, судя по взгляду, которым Пакля старейшину одарил, это был не самый лучший смертный.

— Не «ты», а «вы». Имей уважение, старикашка, это тебе последняя перерождённая, а не одна из твоих ночных девочек.