Во власти мечты

— Хорошо. О да, это изумруды. — Она нажала на какую-то кнопочку, и футляр открылся. У Энн захватило дух: на бархате лежали тиара, ожерелье, браслет, кольца и серьги из изумрудов и бриллиантов. Все украшения были немного старомодные, но это нисколько не умаляло роскошного сияния камней. Скоро вся кровать герцогини оказалась усыпана сверкающими украшениями: ожерелья из жемчуга и бриллиантов, старинные и довольно массивные, подвески из рубинов в форме полумесяцев и сапфировые звезды, браслеты с крупными необычными камнями, видимо, откуда-то с востока, медальоны в викторианском стиле, броши, диадемы, давно вышедшие из моды по форме, но украшенные ценнейшими чудными камнями.

Энн даже никогда не думала, что бывают такие роскошные, такие изумительные украшения. Девушка не могла скрыть своего восторга. А герцогиня любовно перебирала каждую вещь, ведь у каждой была своя история, каждая имела свое особое значение.

Из всех разложенных на кровати украшений изумрудный гарнитур был, несомненно, самым красивым.

Открыв последний футляр, герцогиня объявила:

— Да, боюсь, с изумрудами придется расстаться.

Энн в порыве чувств воскликнула:

— О, но вы же не продадите их? Ведь нельзя продавать такие чудесные украшения!

Герцогиня посмотрела на компаньонку:

— В конце концов все придется продать, и лучше продать драгоценности, чем земли.

— О, но это невозможно, — протестовала Энн. — Они просто уникальны, они…

Энн пыталась подобрать слова, но не сумела. Ей хотелось сказать, что все эти украшения — часть истории семьи Чейнов, часть самой семьи, связанной с традициями и властью, когда-то имевшей большое влияние.

Герцог договорил за нее:

— Я понимаю, что хочет сказать мисс Гранвилл. Мне тоже претит сама мысль о продаже. Я вспоминаю, мама, как ты всегда надевала эти изумруды, собираясь на бал в Букингемский дворец. Я тогда был еще мал, но помню, что ты заходила в спальню поцеловать меня и пожелать спокойной ночи. Ты была очень красива в платье цвета серебра. Я и сейчас живо это представляю.

— Ну конечно, я отлично помню это платье, — с воодушевлением подхватила герцогиня. — И бал! Я имела такой успех! — Она вздохнула. — Те дни ушли безвозвратно, Стебби. У тебя нет жены, которой можно было бы подарить этот гарнитур, а Элинор будет выглядеть в них в высшей степени странно.

Энн знала, что Элинор — это жена лорда Генри, второго сына герцогини. Она видела ее однажды: полноватая женщина с чувством юмора, но, к сожалению, не имеющая той особой стати, чтобы достойно носить фамильные драгоценности Чейнов.

После недолгой паузы герцогиня добавила:

— И ее глупые дочки тоже не имеют права носить эти изумруды.

Герцог серьезно посмотрел на мать.

— Нет, — отчетливо произнес он. — Они не нужны здесь, пока сын Адриана не получит титул.

Повисла многозначительная пауза. Затем герцогиня с решительным видом захлопнула крышку футляра.

— Мы продадим изумруды! — сказала она. — Этого хватит, чтобы заплатить налоги за этот год и покрыть расходы на ремонт. — Она обернулась к Энн и распорядилась: — Отнесите остальное Долтону.

Энн очень хотелось возразить, как-то убедить герцогиню переменить решение, но она знала, что это бесполезно. Девушка собрала футляры. Все остальные украшения, несмотря на их красоту, не имели той величественности и имперского великолепия, как изумруды и бриллианты.

Никто не проронил ни слова, Энн спускалась вниз и думала о том, что герцог намеренно упомянул о племяннике. Интересно, какой он, этот Монтагью? Было бы интересно познакомиться с ним.

Все прочие члены семьи представляли собой другое поколение. Хотя они обладали прекрасными манерами и очарованием, по мнению Энн, им всем недоставало силы и целеустремленности, которыми обладала старая герцогиня. Внучки герцогини тоже ничем не выделялись. Все три дочери лорда Генри приходили навестить бабушку на прошлой неделе. Это были симпатичные провинциальные девушки, которые, если повезет, удачно выйдут замуж, но никогда не совершат ничего оригинального или выдающегося в своей жизни.

А герцогиня была бы выдающейся личностью в любую эпоху, и теперь Энн понимала, почему она была безоговорочной главой семьи и почему никто не смел принять ни одно важное решение без ее одобрения или совета.

Когда герцог ушел, Энн осмелилась попросить разрешения еще раз взглянуть на изумруды. Герцогиня, улыбнувшись горячности девушки, ответила:

— Конечно, дорогая.

Энн открыла футляр и залюбовалась сверкающими драгоценностями.

— Наденьте тиару, — велела герцогиня. — Я хочу посмотреть, как вы будете выглядеть.

— О, неужели можно? — У Энн перехватило дыхание, как у маленькой девочки, которой разрешили примерить роскошное платье.

Она надела тиару и спросила:

— Так правильно?

Герцогиня смотрела на хорошенькое личико с пылающими щеками и широко распахнутыми от возбуждения глазами.

— Наденьте серьги, — скомандовала старуха.

Энн вдела серьги в уши. Они показались девушке довольно тяжелыми.

— А теперь посмотрите на себя в зеркало!