Во власти монстра

Вернувшись домой, Кэрол быстро и незаметно поднялась в свою комнату. Заперев дверь, она переоделась в теплый домашний старенький свитер, рукава которого были уже слишком коротки для ее длинных тоненьких ручек, и шерстяные брюки. Достав из портфеля книги и тетради, она села делать уроки. Ужасно хотелось есть, но Кэрол предпочитала остаться голодной, чем попасться сейчас на глаза пьяной матери. Элен пила уже неделю подряд. Таковой была ее реакция на то, что ее красавчик собрал вещички и смылся, прихватив с собой весь капитал Элен. Теперь она топила горе в бутылке, и вымещала свою досаду на всем и всех, кто попадался под горячую руку. Она перебила почти всю посуду на кухне, перессорилась со всеми подругами. Даже они теперь вели себя тише мышей, терпеливо ожидая, когда депрессия Элен поутихнет.

Кэрол вздрогнула, услышав, как внизу упало что-то тяжелое. Грохот сопровождался отчетливой громкой руганью матери. Поежившись, Кэрол вновь склонилась над тетрадью.

Ручка выскочила из ее пальцев, когда в дверь с силой ударили.

— Открой, сучка! — прозвучал за дверью пьяный голос Элен.

Кэрол не пошевелилась, застыв на стуле.

— Открой, говорю!

Девочка сжалась на твердом стуле, прижав колени к груди, в которой гулко колотилось сердце. Голос за дверью стих.

— Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы она не вернулась, — шептала она, склонив голову на колени. — Пожалуйста, господи…

Послышался звук вставляемого в замочную скважину ключа.

Дыхание Кэрол остановилось.

— Сейчас я до тебя доберусь, маленькая дрянь! — рычала Элен за дверью.

Кэрол вскочила, когда дверь с грохотом распахнулась.

— Мама…

— Дрянь! — подскочив к ней, Элен наотмашь ударила ее по лицу.

— За что, мама? За что… — закрыв лицо ладонями, простонала девочка.

— За что?! Ты еще спрашиваешь? Ты не открываешь дверь собственной матери!

— Прости меня, мамочка, я задремала и не слышала, как ты стучала…

— Заткнись! Ни слова больше, слышишь, ни слова, иначе я убью тебя, — лицо ее исказило какой-то припадочное бешенство. Кэрол отвернулась, не в силах смотреть в безумные злые глаза. Элен схватила ее за плечи, заставив посмотреть в ее лицо.

— Не смей отворачиваться, когда я говорю с тобой! — взвизгнула она. — Почему ты отворачиваешься от меня, а? Ты стыдишься меня, да? Стыдишься собственной матери?

— Нет, мама!

Элен снова ударила ее.

— Ты лжешь! Я зарабатываю деньги не меньшим трудом, чем остальные, я кормлю и одеваю тебя, ты обязана мне всем, что у тебя есть! Ты обязана мне жизнью, потому что я дала тебе ее, я! А ты, неблагодарная дрянь, нос от меня воротишь! Я научу тебя уважать меня!

— Я и так уважаю тебя…

— Нет, я знаю — ты ненавидишь меня. Ведь я не та мамочка, о которых мечтают. И ты мстишь мне за это. Из-за тебя, по твоей вине Боб бросил меня! Ты встала между нами, сучка! Всю жизнь, слышишь, всю жизнь ты вертишься у меня под ногами, и на каждом шагу я об тебя спотыкаюсь. Ты не даешь мне жить, ты — камень на моей шее! Но учти, милая, на дно мы пойдем вместе.

Схватив дочь за волосы, она потащила ее в туалет и, швырнув на колени, сунула ее голову в унитаз. Руки девочки отчаянно забились о его края, она безуспешно пыталась вырваться.

— Хлебай дерьмо, неблагодарная тварь! Хлебай, как я всю жизнь его хлебаю, — приподняв ее лицо на мгновение, Элен вновь опустила его в унитаз и спустила воду. Вода поднялась, и Элен с удовольствием окунула в нее девочку лицом. Кэрол зажмурилась и сжала губы, боясь, что вода попадет в рот. Уровень воды стал снижаться, и Элен надавила сильнее, чтобы ее лицо продолжало оставаться в воде. Кромка унитаза врезалась в горло Кэрол, перекрыв доступ кислорода, и даже когда вода ушла, она не смогла вдохнуть.

— Не нравится? Привыкай, дрянь, тебе, так же, как и мне, придется хлебать дерьмо всю жизнь!

— Элен! Господи, Элен, что ты делаешь?

В комнату влетела Пегги Силвиа и оттащила обезумевшую женщину от девочки.

Кэрол распласталась на полу, схватившись за горло.

— Элен, ты спятила, — Пегги повела ее к двери. — Ты окончательно спятила!

Кэрол расслышала, как захлопнулась за ними дверь. Поднявшись с пола, она рванулась к двери и заперла ее на ключ. Закрыв глаза, она прижалась спиной к теплому дереву.

Немного придя в себя, она вернулась в туалет, и, намылив лицо, стала яростно его тереть. Когда ей, наконец, перестало казаться, что ее кожа грязная, она ополоснулась и вернулась в комнату. Сев за стол, она взяла ручку и склонилась над тетрадью. Но руки дрожали так, что она не смогла написать ни слова. Выключив лампу, она упала на постель.

Она очень хотела быть сильной, очень. Пыталась убедить себя, что ничего страшного не произошло. Но предательские слезы были неуправляемы. Но горечь и обида разрывали грудь, заставляя ее содрогаться от рыданий.

А за окном тоскливо завывал холодный ветер, навевая чувство невыносимого одиночества…

На следующее утро, когда Кэрол собиралась в школу, мать вновь посетила ее.

— Доброе утро, мама, — тихо поприветствовала ее девочка, укладывая книги в сумку.

Элен молча подошла к ней.

— Я приняла решение, Кэрол.

Девочка медленно подняла на нее глаза.