Во власти монстра

— Нет, — покачала головой Пегги. — Куртни не может иметь детей.

Кэрол промолчала, и разговор был окончен. Лишь в глубине души почувствовала тайное злорадство.

«Бог все видит, — подумала она. — Они отказались от меня, а Он отказал им в детях. Он отомстил за меня моему отцу и этой женщине, которая лишила меня отца».

Кэрол постаралась выкинуть весь этот разговор из головы и не думать об отце. Это чужой человек, которого никогда не было в ее жизни и не будет. И не стоит причинять себе лишнюю боль мыслями о нем. Так решила Кэрол.

Она снова ходила в школу и старалась не обращать внимания на перешептывания за ее спиной.

Один раз какая-то кокетка из параллельного класса попыталась зацепить ее, но Кэрол сразу оборвала ее сильным ударом в челюсть кулаком — любимым способом Эмми отвечать на оскорбления.

Красотка грохнулась на пол, шокированная столь внезапным нападением. Ведь она и пяти слов сказать не успела…

Отвернувшись, Кэрол вышла на улицу, не проронив ни слова и не обращая внимания на изумленные взгляды. Она заметила Тома Фокстера, стоявшего в сторонке. На его симпатичном лице отразилось восхищение и тень уважения. Зато в Кэрол не осталось к нему ничего, кроме отвращения. Он ни разу не пришел в больницу к Даяне, и Кэрол уже пару раз видела его с другой девочкой. Ей было больно за подругу. Все в школе знали, какая страшная беда постигла девочку.

«Бедная Даяна! Самая красивая девочка в городе — и калека!».

И сколько скрытого злорадства звучало в голосах девчонок, сочувствующих беде Даяны.

Кэрол навещала ее каждый день. Она не могла забыть, как горько плакала Даяна, узнав о смерти Эмми. Как они вместе плакали, единые в своей боли. Как Даяна плакала, когда Кэрол вскрыла себе вены, как умоляла никогда больше этого не делать. И Кэрол рассказала ей о том, что с ней произошло, когда она была без сознания, о разговоре с Эмми, о том, как она вернула ее к жизни.

— Конечно, это был не сон, — уверенно заключила Даяна. — А про меня она что-нибудь сказала? Почувствую ли я снова когда-нибудь ноги, смогу ли ходить?

— Да, сможешь. Эмми сказала, что если ты не сдашься и хорошо постараешься, ты будешь ходить, — решительно солгала Кэрол. — «Она должна верить, — сказала Эмми. — Бог дал ей красоту не для того, чтобы навек усадить в кресло. Но если она перестанет верить, она так и останется в инвалидном кресле».

Лицо Даяны озарилось светлой улыбкой, глаза загорелись.

— Я буду верить! — горячо пообещала она. — Раз Эми сказала, что я смогу, что это возможно, я буду стараться, очень стараться!

Кэрол обняла ее. Она вполне осознавала, какую надежду она подала сейчас этой девочке и какое разочарование постигнет ее, если она так и не встанет на ноги. Ведь доктор сказал, что шансов почти нет. А Эмми сказала, что нужно бороться. Даже за крохотный, ничтожный шанс.

Тогда ни Кэрол, ни Даяна не осознавали, что смерть Эмми была переломным моментом в жизни каждой. Кэрол она заставила по-иному взглянуть на жизнь, пытаясь подражать своей подружке, перенять черты ее характера, быть такой, какой ее хотела видеть Эмми, она, сама того не осознавая, учится бороться с тяготами и несправедливостью в своей жизни. Слова Эмми с того света, где уже все предопределено, заставили Даяну поверить в то, что ее жизнь не сломана, что Эмми не м огла ее обмануть после смерти, не позволила девочке отчаяться, заставила бороться.

Обе девочки стали бороться за себя. И это резко изменило их жизни.

Но это Кэрол поймет позже.

Сейчас же она шагала по почти безлюдной улице, возвращаясь от Даяны домой. Сегодня она сильно задержалась, так как еще была на кладбище у могилки Эмми. Долго сидела она прямо на молодой зеленой траве, тихо разговаривая с подружкой. В груди что-то невыносимо ныло, словно оголенная кровоточащая рана, заставляя Кэрол сжиматься. Душевная боль была почти физической. Она разливалась по груди горячими волнами, шевелилась внутри, словно что-то живое, опускалась в живот, затем вдруг сжимала грудь, словно сильной безжалостной рукой. И еще тоска. Тихая, глубокая тоска. Кэрол хотелось громко разрыдаться, но она переборола себя. Подняв глаза к ясному небу, она растянула дрожащие губы в улыбке.

— Посмотри, Эмми, — сказала она. — Я не плачу. Я даже смогла улыбнуться, когда рыдания пытаются порвать мне грудь. Я смогла. И эта улыбка только для тебя и ради тебя.

Остановившись, Кэрол снова посмотрела на небо.

«Тебе там хорошо, правда, Эмми?» — подумала она.

— Эй, красавица! Что ты там увидела наверху? — прозвучал совсем рядом незнакомый мужской голос.

Вздрогнув от неожиданности, Кэрол опустила глаза.

Около нее остановилась большая черная машина неизвестной девочке марки, но она была уверена, что никогда такую раньше не видела. За рулем сидел шикарный молодой мужчина, крепкого сложения, загорелый, с красивой улыбкой на лице. Кэрол в изумлении смотрела на него, не ответив.