Во власти наслаждения

— О, ради Бога! — произнесла она вслух.

Чуть заметная улыбка появилась на ее лице. Она вела себя в точности как Джулия, влюбляясь в красивого мужчину, которого видела впервые. А он, вероятно, лакей. Но где же Джулия? После ее ухода оркестр сыграл уже два или три танца. В Шарлотте, потерявшей подругу, росло возмущение. Как могла Джулия оставить ее одну, когда зал полон людей, ведущих себя по меньшей мере распущенно? Вот хотя бы сейчас: какой-то толстый мужчина в поношенном домино целует свою партнершу, обняв за голые плечи, и они, кажется, даже не обращают внимания на шиканье и недовольство танцующих, наталкивающихся на них.

Слегка повернувшись, Шарлотта посмотрела в угол позади статуи. Зал был оклеен совершенно неподходящими синими обоями с ворсистым рисунком. Она допила лимонад.

Неожиданно ее толкнули, и она упала, потому что кружилась голова. А сверху на нее тяжело навалился человек, толкнувший ее.

Шарлотта ойкнула, ее маска съехала набок, а пудра с волос засыпала натертый паркет.

Шарлотта подняла глаза. Это был человек с лестницы. Она с глуповатым видом уставилась на него. Как раз в этот момент, стряхивая пыль с ее плаща, он посмотрел на нее. Взгляды их встретились, и он застыл на месте.

— Благодарю вас, — сказала она, не забыв улыбнуться.

Он не пошевелился. Шарлотта отвела взгляд от его глаз: они смотрели так пристально. Глубокие и черные, как полированный обсидиан, мелькнула нелепая мысль, и она чуть не хихикнула. Неужели лакей носит домино, сшитое из плотного зеленого шелка? Она украдкой еще раз взглянула на него. Он оказался моложе, чем она думала, и даже красивее. Брови резко изгибались над его глазами. Он все еще смотрел на нее. Ей стало не по себе, она прикусила губу, не в состоянии пошевелиться под его настойчивым взглядом.

Не говоря ни слова, он обнял ее за талию и прижал к себе.

— Что… — только и сумела произнести Шарлотта, а он наклонился, и его теплые твердые губы прижались к ее губам. Она не произнесла ни слова.

Шарлотте не приходило в голову уйти или заговорить. Она просто ждала. Она не помнила, как очутилась в укромном уголке сада. Его большие руки скользнули по ее спине вниз. Сквозь плащ и платье она почувствовала, как они обхватили ее ягодицы, и, хотя она прекрасно понимала, что он делает, безмолвно потянулась к нему.

Его губы оторвались от ее рта, и она ощутила на своем ухе теплое дыхание, невольно заставившее ее затрепетать. Язык скользнул к ее уху, и он хрипло произнес: «Очень приятное ушко, милое ушко», — после чего его рот завладел ее губами — язык наконец с силой разжал их и проник внутрь.

Все это время его руки в возбуждающем ритме двигались по ее спине и даже ниже. Незнакомец крепко прижал Шарлотту к себе, лаская сквозь поношенное домино и платье, потом вдруг приподнял ее, не отрывая от своего мускулистого тела. Ноги Шарлотты обмякли, словно превратившись в желе.

Шарлотта вся горела, что-то в ней рвалось наружу, и, когда его лицо приблизилось к ее лицу, все, что она сделала, — осторожно дотронулась языком до его губ и погрузила пальцы в его волосы. С приглушенным стоном он что-то сделал (она не знала что), затем стал стягивать с нее одежду, но его руки ласкали ее грудь, и она не могла ни о чем думать.

И — воспоминание об этом с тех пор вызывало у нее дрожь — когда он глубоким, мягким, с хрипотцой голосом спросил: «Ты бы хотела…», она прошептала: «Пожалуйста…» и прильнула к нему.

Его колено оказалось между ее ног. Девушка ничего не поняла, а он наклонился, чтобы поцеловать ее, и голова у нее закружилась, дыхание перехватило, сознание затуманилось, и близость его тела опалила ее. Но вдруг — в какую-то долю секунды — ее пронзила острая боль, и она вскрикнула.

— Какого черта! — гневно произнес незнакомец, приподнимаясь на локтях.

Шарлотта сжалась, сразу же придя в себя.

Алекс Макдоно Фоукс, будущий граф Шеффилд и Даунз, с изумлением смотрел на нее. Боже милостивый, она оказалась девственницей! Она смотрела на него, и на ее побледневшем лице краснели распухшие от поцелуев губы. Хорошенькие губки, рассеянно подумал он, такие темно-темно-красные, а сама она — словно мед… И, не раздумывая, снова прижался к ее губам.

«Как потрясающе красива эта служаночка! Такая страстная, несмотря на свою невинность». Он не помнил, чтобы когда-нибудь прежде испытывал столь неистовое желание. Он медленно провел рукой по ее мягкому расслабленному истомой бедру, и Шарлотта невольно приподняла его.

Он взял в ладони ее нежное, с узким подбородком лицо и покрыл поцелуями ее глаза. Шарлотта все еще не произнесла ни слова, а лишь приоткрыла рот и тихо ахнула, когда он провел языком по ее векам. Этот вздох был настолько возбуждающим, что Алекс, понимая, что должен немедленно оставить ее, подняться на ноги и разобраться с неприятным фактом лишения девицы невинности, припал к ее губам. Дразня ее, умоляя и требуя.