Во власти (не)любви (СИ)

Больше всех негодовала, конечно, Козина Фонтана и Джин намеренно старалась побольше мелькать у нее перед глазами вместе с Торстоном. Рыжую аж передергивало от злости. Дошло даже до того, что под видом анонима Фонтана донесла самому ректору Константину Леоне о том, что преподаватель закрутил роман со студенткой, а это порочит честь и облик учебного заведения и все в таком духе. Джина даже читала эту анонимку, которую для нее тайком сфотографировала и прислала по электронной почте Лиз. Читала и наслаждалась тем, что рыжая бестия, похоже, скоро захлебнется собственным ядом, так ее корежило, что у Джины получилось заарканить неприступного литературного профессора, тогда как самой Козине он дал от ворот поворот.

Не будь она дочерью влиятельного вампирского клана и нежно любимой подругой его жены, Леоне, возможно, все-таки дал анонимке ход и выгнал Горанова, чтоб другим неповадно было. Но Джине Моранте, как и всегда, все сошло с рук, и она могла, совершенно не таясь, страстно целоваться с Торстоном хоть перед самым ректорским кабинетом. Джин знала: ректор будет лоялен к ней и профессору русской литературы хотя бы потому, что вряд ли он мог забыть, как у них все начиналось с Лиз.

И все-таки кузина в последнее время странная. Мало того, что она внезапно захотела шампанского, хотя в распитии спиртных напитков, если честно, была куда умереннее Джин, так еще и зачем-то потащила в супермаркет Джину! Тут явно крылся какой-то подвох, но Джин была слишком занята своими мыслями, чтобы пытаться его разгадать.

Наверное, и правда, нужно сказать Надин, что она может не обнажаться на защите своего реферата. Это будет правильно, потому что Торстон стал Джине кем-то большим, нежели объект спора, завоеванный трофей, самый желанный мужчина всех студиозок академии…

У него действительно оказалось шикарное тело — загорелое, подтянутое, с рельефными кубиками пресса и перекатывающимися под гладкой кожей мускулами… А еще потрясающая улыбка, обволакивающий бархатом голос, очень нежные губы и шелковистые черные волосы, в которые так приятно зарываться пальцами, особенно когда его голова находится меж ее разведенных ног.

Джин мечтательно улыбнулась, вспомнив то странное и до чертиков возбуждающее ощущение, когда нереально прекрасный демон с кобальтово-синей кожей прижался чреслами к ее бедрам.

Она и представить себе не могла, что Торстон Горанов придет на вечеринку в костюме демона, даже поначалу его не узнала, но затем… Неожиданный, нереальный облик профессора, пьянящее чувство нарушаемого запрета, чего-то необычного, яркого, ранее не испытанного, триумфального ударило в голову сильнее, чем коктейль «Шипучий флирт» с миндально-апельсиновым вкусом, который он принес ей.

Наверное, она не позволила ему целовать себя в салоне Ламборджини, если бы не Ночь Веселых Демонов. Если бы не неоновые вспышки и сладко-кислый запах апельсинов. Если бы не его глаза свежезаваренного кофе, такого черного, как обсидиан, из которого выточен подземный дворец самого дьявола.

А потом как-то вышло так, что рассвет этой странной праздничной ночи Джина встретила в постели Торстона, в его профессорских двухуровневых покоях, лежа на великолепной мускулистой груди. Впрочем, она хорошо помнит, как так вышло: он привез ее в академию в четвертом часу ночи и, проводив до корпуса, поцеловал на прощанье. И после этого прощанья распрощаться они уже не смогли…

Торговый зал супермаркета встретил их безлюдьем, практически операционной чистотой и ярким холодным светом, заливавшим овощные и фруктовые лотки с ослепительно-оранжевыми апельсинами и кроваво-красными гранатами, огромные аквариумы с обреченно плавающими там осетрами, холодильники со всевозможными колбасами, карбонатами и буженинами, деревянные полки с хрустящими багетами, булками и ржаными хлебами, источающими запах свежей выпечки.

Тонко цокая каблучками по ослепительно-белому кафельному полу, Надин Делиль уверенно прошла мимо всего этого многообразия к отделу, напоминающему своим дизайном винный погреб. Джин со все более возрастающим интересом следовала за кузиной.

— Да ты только посмотри, Джинни, и это они называют винами? — ангельский голосок Надин Делиль зазвенел на высоких нотах, заставляя немногочисленных покупателей и девушку-работницу торгового зала, протирающую бутылки от пыли, обернуться.

— Вообще-то выбор алкоголя тут довольно-таки неплох, — Джина пожала плечами, приглядываясь к Надин.

Это становилось занятным — такое поведение обычно было свойственно именно Джине, но не тихонькой правильной Надин. Так что же она задумала?

— Неплох? — процедила кузина, небрежно крутя в руках бутылку шампанского, которую она взяла из ниши с самым элитным и дорогим алкоголем. — Что? Аньес Клермон? Да как они вообще смеют продавать порядочным уважающим себя гражданам эти помои?

Напиток завораживал своим необычным цветом — насыщенным, тыквенным. Надин тряхнула бутылку, и шампанское засияло россыпью золотистых искр.