Во власти (не)любви (СИ)

— Эй, Делиль, потише! — с угрозой проговорил Дюк, делая движение, чтобы отобрать фотки. — Снимал мой знакомый, Айзек Егиш, фотограф газеты «Вечерний Буковень», и он профессионал своего дела. Скажи спасибо, что получились так качественно и крупно! Я молчу о моральной стороне вопроса — ему пришлось завлечь и всю ночь ублажать какую-то толстуху, квартира которой выходит на окна этого номера.

— Ну, так накинь ему за страдания тысячу ли, какие проблемы, — проговорила Делиль, целиком и полностью погруженная в разглядывание снимков и принялась размышлять вслух. — Не то, не то, что я себе представляла… А хотя, вообще-то, может… Это красиво, чувственно, не пошло и так, наоборот, даже будет лучше, чем нежели он увидел голимую порнуху…

— Мне это не нравится, — угрюмо проговорил Кремер, но эта угрюмость очень быстро переросла в злость. — Этот ублюдок меня убил, из-за него Леоне исключил меня из академии, а то, что ты хочешь сделать… эта месть просто курам на смех! Отловить его, увезти в какое-нибудь укромное местечко и…

Кремер с яростью ударил по рулю.

— Неужели ты не понимаешь? — Надин мягко положила свою маленькую белую ладонь на его колено. — Он из той породы людей, душевная боль для которых намного сильнее физической. Поверь мне, эти фотки для него станут намного хуже самой изощренной пытки!

Ее рука поднялась по его обтянутому джинсами бедру вверх, и пальцы сжали промежность, лаская и поглаживая мигом откликнувшийся на прикосновение член.

— Интересно… — накрыв ее ладонь своей огромной рукой и принуждая сжать член сильнее, хрипло проговорил Дюк. — Интересно, чем этот малахольный так насолил тебе?

«Хорошо, что ты никогда в жизни об этом не догадаешься» — со злостью подумала Надин Делиль и убрала руку. От воспоминаний о Ночи Веселых Демонов ее до сих пор потряхивало. Ее, неприступную ангельскую королеву Академии Вампиров, посмели отвергнуть, и кто? Какой-то человек, странный, чудной, девственник, неудачник! Вацлав Кнедл прогнал ее, как валяющуюся у него в ногах последнюю шлюху! Она хотела сделать его ведомым, подмять под себя, подчинить своей воле, стать первой женщиной для парня, у которого еще ни разу не было, насладиться его невинностью, и что же?! В итоге унизил ее он, и при этом вряд ли отдавал себе отчет, насколько… Сумасшедший отказался от ни к чему не обязывающего секса с ней, Надин, наверное, чтобы в одиночестве самоудовлетворяться на фотографию ее прекрасной, черт бы ее побрал, кузины.

Сколько Надин знала Джину, вокруг нее толпами вились поклонники, хотя он не уступала сестрице в красоте, не говоря уже об уме. Но факт оставался фактом — мужчины слетались на Моранте, как пчелы на мед. В последнее время они почти всегда ходили вместе, но почему-то самые красивые, завидные, богатые парни всегда обращали внимание в первую очередь на Джинни, признавались в любви, бегали за ней и страдали по ней, по ее кареглазой темноволосой сестрице, которая не удостаивала их и мимолетным взглядом. За Делиль так никто не увивался… У нее, конечно, были отношения, но они протекали ровно и спокойно, а Надин хотелось, чтобы из-за нее поклонники вешались и резали себе вены, как из-за ее легкомысленной сестрицы, которой на это было глубоко наплевать.

Но Вацлав Кнедл, по уши влюбившийся в кузину, девственник Вацлав Кнедл, который отказал Надин в близости просто потому, что хотел лишь только ее сестру, стал последней каплей. Он должен ответить за всех поклонников Моранте.

Должен ответить за то, что так сильно влюбился в Джину, а не в нее, Надин.

— С ума сошел? — прошипела блондинка, когда Дюк Кремер вышел из своей машины вслед за ней. — Если тебя тут увидят, то…

— Не увидят, — ухмыльнулся Дюк, смачно хлопнув ее по попе. — Детка, ты же знаешь, без моей помощи тебе не обойтись!

Сначала Надин недовольно поморщилась, но потом решила, что он прав. Только что закончился обеденный перерыв и студиозы разбрелись на занятия. К тому же она точно знала — у Вацлава Кнедла сейчас пара, а самой взламывать замок на двери его комнаты как-то не улыбалось. Пусть Дюк, даром которого была способность подобрать ключ к любому замку, выполнит грязную работу, а уж она собственноручно положит конверт с фотками на письменный стол Кнедла.

Пока Надин, воровато оглядываясь по сторонам, караулила у лестницы, Кремер вскрыл комнату Кнедла, причем сделал это минут за пять, не больше.

— Ну и убожество, малахольный живет, как какой-то привокзальный бомж, — сквозь зубы процедил Кремер, прохаживаясь по комнате и не обращая внимания, что с его ботинок на чистый ковер сыпется грязь. — У меня до сих пор в голове не укладывается, что этого человеческого недоноска пустили учиться с чистокровными! И что князь выгнал меня, а не его!

— Лучшая подружка Джины, Элизабет Леоне, любимая женушка ректора и иногда снабжает подружайку полезными сведениями. Кнедл выгоден Леоне из-за Догмы, откуда он родом, — проговорила Надин, аккуратно положив конверт прямо посредине письменного стола. — Вроде Кнедл племянничком тому сбрендившему дядечке приходится, который захватил там власть.