Во власти (не)любви

Горанов, улыбаясь, что-то интимно проговорил Джине на ухо, а затем, невесомо положив руки ей на талию, притянул к себе и поцеловал, а она ответила, положив руки на его плечи. Кажется, этот поцелуй длился долго, слишком долго, затем Горанов сел за руль ее Ламборджини, а Джина — на пассажирское сиденье и машина укатила в город, полный порочных неоновых огней, в объятия и одуряющий запах ее духов, в поцелуи, в ее волшебные карие глаза.

Вацлав остался в холодной осенней Ночи Веселых Демонов и чудовища по имени Боль, Разочарование, Ревность, Ярость, Отчаянье, Зависть и Ненужность обступили его со всех сторон.

Не обращая на них внимания, он пошел дальше, как будто ничего не произошло, как будто этот поцелуй Джины с другим мужчиной не вывернул его наизнанку, как будто мысль о том, чем они сейчас будут заниматься, не стучала в виски тупой, ноющей болью. Как ни в чем не бывало, Вацлав свернул к своему корпусу, но, проходя мимо стенки, остановился и, не раздумывая, ударил шершавую кирпичную кладку. Дикая боль в руке принесла облегчение, потому что практически полностью заглушила собой боль душевную. Он еще несколько раз с наслаждением впечатал кулак в стену, пока кожа на костяшках не превратилась в кровавое месиво и только тогда смог дышать полной грудью, а не какой-то самой маленькой частичкой легких.

Вернувшись в темную пустую комнату, Вацлав первым делом закрыл распахнутое окно — за недолгое время его отсутствия воздух успел выстудиться, и теперь здесь было, как в морозилке. Затем он, не перечитывая, удалил с телефона смс и только потом взялся обрабатывать руку. Аккуратно промыв рану, обработал ее перекисью, приложил раздробленный лед, завязанный в носовой платок, как вдруг в дверь постучали.

Наверное, показалось… Не может быть, что…

Стук повторился.

ГЛАВА 17.2

На мгновение его пронзила сумасшедшая мысль, что Джина вернулась, что послала ко всем чертям пустого профессора, что эта смс была правдой, что сейчас, как во сне, войдет в его комнату, его идеальная девушка, и он узнает, что никакие его мечты не смогли сравниться с реальностью, которую она подарит ему. Которую он подарит ей…

Но на пороге стояла вовсе не она, а ее светловолосая кузина, с которой Джина почти всегда ходила вместе. Даже память не потребовалось напрягать, чтобы вспомнить имя — Надин Делиль. Похоже, она, так же как и Вацлав, не праздновала Ночь Веселых Демонов, так как была без демонического костюма — в обычных черных брюках и синей кожаной куртке, под которой виднелась белая блузка. Три верхние пуговки были расстегнуты, открывая молочно-белую шею.

— Приветик, Вацлав! — пропела блондинка, будто они были близко знакомы.

Он сразу решил, что кузина хочет сказать что-то о Джине, о ее отношении к нему, поэтому молча посторонился, пропуская девушку в комнату. Окровавленную руку, на которую он еще не успел наложить повязку, Вацлав поспешно спрятал за спину. Но Надин о своей сестре разговор заводить почему-то не спешила.

— Почему не на вечеринке? — как ни в чем не бывало поинтересовалась Делиль. — Ночь Веселых Демонов довольно веселое мероприятие. Некоторые особо умные студиозки уже упились до полумертвого состояния — трахай не хочу!

— Меня это не интересует, — ровным тоном ответил Вацлав.

— Это всех интересует, — насмешливо перебила Надин, не отрывая от него странного взгляда своих васильковых глаз.

Он оставил ее слова без ответа, пытаясь понять цель ее визита, но не мог — даже отдаленно, и это ему не нравилось. Надин Делиль, так же, как и Джина Моранте, относилась к вампирской золотой молодежи, элите академии. Все, чего он удостоился от этой хрупкой блондинки за три года, пока она здесь училась — пара презрительных взглядов. Зачем она явилась? Если это не связано с ее сестрой, то с чем?

— Джинни уехала с профессором Горановым, — проговорила Надин обманчиво безразличным тоном, и Вацлав наконец понял — пришла, чтобы сделать еще больнее, изящно станцевать на костях. — Думаю, прямо сейчас они уже пробуют на прочность кровать в президентском люксе Роял-Рица. Ну, или какой-то другой номер сняли, как считаешь, Кнедл?

— Мне все равно, — безразлично проговорил он и отвернулся к окну.

— Я же знаю, что нет, — блондинка негромко засмеялась, и этот смех был похож на переливы серебряных колокольчиков. — Только дурочка Джинни не может чувствовать того, что с тобой происходит, Кнедл. Но я-то вижу, какими глазами ты на нее смотришь.

Пожалуй, она не уступала красотой своей сестре, но при этом была полной ее противоположностью — худенькая блондинка с ангельским лицом, пшеничными локонами и синими, как сапфиры, глазами. Надин разглядывала его как-то слишком уж откровенно, пристально, с нескрываемой насмешкой.

— Та смс — твоих рук дело? — догадался вдруг Вацлав и, исподлобья глядя на девушку, спросил. — Зачем?