Во власти незнакомца

Олеся посмотрела на отца. Как часто она испытывала бессильную злость на судьбу, которая раньше срока сделала из него совсем другого человека. И как часто была горда тем, что он не бросил Любу, не сдал в интернат, где она непременно бы погибла. Могла ли Олеся сейчас поделиться с ним тем, что её тревожило? Она знала однозначно – нет. Не потому что отец не понял бы, а потому что это стало бы тем новым ворохом переживаний, которые лишь сильнее бы заставили его переживать.

– Нравится. Ко мне там очень хорошо относятся.

– Ты уже завтра обратно?

– Да. Рано утром. И как только мне заплатят первую часть, я сразу привезу деньги вам с Любой.

Она чмокнула отца в щёку и уточнила:

– Справишься сам? Я бы хотела ещё с Инной встретиться сегодня.

– Так поздно?

– Ещё только восемь вечера. Успею к десяти обратно и поболтаем на кухне, идёт? – улыбнулась она и когда увидела, что Любаша засыпает, шепнула: – Ты тоже отдохни, пока малая дрыхнет.

– Хорошо, – так же тихо ответил отец. – Беги.

С Инной Олеся решила встретиться не просто так. Это был тот единственный человек, который мог хоть отчасти пролить свет на личность Чёрного Джека. И хотя Олеся сомневалась, что Инна вот так вот сходу захочет раскрыть все карты, надеялась на то, что удастся вызнать хоть немного.

– Привет! – выдохнула Инна, приземляясь напротив неё. – Ты меня прям ошарашила сегодня.

– Чем? – вскинула брови Олеся.

– Я думала, ты работаешь.

– Работаю. Но не в рабстве же. – Она улыбнулась, надеясь, что Инна воспримет их разговор именно в таком ключе – спокойном и без напряжения.

– Ну, я этого не имела ввиду.

Инна быстро пробежала глазами меню, и Олеся, вглядываясь в лицо подруги, поняла, что та заметно нервничает.

– Я вообще тебя не просто так позвала, – начала она издалека, когда официант принял заказ. – Хотела расспросить, откуда ты знаешь… того, у кого я работаю.

Инна вскинула голову и внимательно посмотрела на Олесю, будто решала в уме, стоит ли и дальше продолжать разговор или лучше перевести всё в иное русло.

– Я же сказала, что лично его не знаю. Прохоров сказал мне, попросил помочь найти кандидатку.

– И ты сразу подумала обо мне? Сама не пробовалась?

– С ума сошла? У меня ребёнок маленький, куда мне это место?

– А у меня Люба.

– Вот именно. И тебе нужны деньги.

С этим Олеся спорить не собиралась. Ей действительно очень нужны были деньги, и при любых других обстоятельствах она была бы только благодарна Инне и не стала бы терзать её вопросами, но не сейчас.

– Значит, о моём работодателе ты ничего не знаешь?

– А что-то не так?

– Нет, всё так. – Олеся закусила нижнюю губу. А что если эта её попытка выяснить больше о Джеке, дойдёт до его слуха? Будет ли он зол? Вероятнее всего, да. – Просто я заинтригована.

– Всё, что я знаю, что он, кажется, урод. Ну, в смысле, изуродован. Не знаю, почему и как это случилось. Больше – не знаю ничего, клянусь.

Инна подняла обе руки вверх, словно капитулировала перед любопытством Олеси, и последняя, сделав глубокий вдох и уткнувшись в порцию латте, которую поставил перед ней официант, кивнула:

– Хорошо, я поняла. Значит, будем работать с тем, что есть.

***

Два дня.

Два дня, в течение которых не говорил с ней. Два дня добровольного отречения от того, к чему так долго шел. Два дня… передышки, необходимой в первую очередь ему самому.

Казалось, он продумал все до мельчайших деталей. Без права на сбой, без вероятности какой-либо ошибки. И вот всего лишь один вечер с ней – и стало ясно: он не учел самого главного. Он не рассчитывал, что она станет вызывать в нем эмоции, которым не было места – ни в его душе, ни в его жизни, ни в его планах.

Дурное предчувствие, что все задуманное может обернуться против него самого, упрямой занозой засело внутри. Ему пришлось напомнить себе о том, для чего эта женщина на самом деле здесь. Ему потребовалось два дня, чтобы стряхнуть с себя дурман, рождённый слиянием темноты и их голосов. А ещё – сказкой, которую он сам затеял и в которой сам же рисковал запутаться.

Были ли в рассказе Его Леди те полутона и намеки, что померещились ему тогда? Или все это – лишь иллюзия, возникшая под действием того момента, когда между ними словно бы протянулись связующие нити? И не допустил ли он ошибки, позволив ей эти два дня побыть без него? Возможно, стоило действовать активнее, не давая ей времени на то, чтобы очнуться?

Нет. Он все сделал верно. Ожидание должно лишь подогреть ее интерес. И сегодня вечером он проверит, сыграла ли эта ставка так, как должно.

Все было также, как в прошлый раз. Он застыл немой тенью у окна, она молча прошла к своему креслу, стоявшему там, где оставила его тем вечером.

Он дождался, когда она сядет, затем, неожиданно даже для себя самого, спросил:

– Ты уже не боишься… моя Леди?

Ему показалось, что она вскинула голову. Наверное, всматривается сейчас в темноту, пытаясь понять, где он находится.

– Я и не боялась.

– Разве?

Она помолчала, затем ответила:

– Я бы не вернулась, если бы испытывала страх.

Он кивнул – скорее себе, нежели ей, тем более, что она не могла видеть этого движения.