Во власти огненного наследства

Хотя атаман никогда не был обделен женским вниманием, как и положено было главарю острова пиратов, но он пользовался успехом у женщин не только благодаря своему статусу. Кроме явно незаурядной физической силы, он был еще и очень привлекательным внешне. Крупные мужественные черты лица, светло-карие смелые глаза, смуглая кожа, поджарый мускулистый торс без малейшего признака лишнего жира, черные кучерявые волосы, мощные накачанные плечи и руки, женщины считали его просто красавцем. Однако, когда он встретил Армиль, все остальные соперницы померкли в ее неотразимом блеске. Она уверенно завоевала его сердце, после чего у него пропал интерес ко всем женщинам вообще. Что-то было в ней такое, что восхищало его и просто не оставляло места для какой-то другой особы женского пола.

Однако нужно было отдать ей должное, супруга всегда была рядом с мужем. И хотя Кратис не сомневался, что остался бы верен Армиль и в случае долгой разлуки, она предпочитала не искушать судьбу, и с момента их встречи никогда не разлучалась с ним, неизменно сопровождая его во всех его делах, будучи действительно очень ценной помощницей для своего избранника. Так и в этот раз, она пожелала быть с ним, несмотря на беременность, и он не смог ей отказать.

Сейчас супруга мило улыбалась во сне чему-то, и капитан Анаконда, полюбовавшись ей еще несколько мгновений, уже собрался развернуться и покинуть каюту, когда вдруг улыбка на лице у жены сменилась гримасой боли, и она громко застонала.

Кратис невольно остановился, и оглянулся на жену, когда она во сне тихо, но отчетливо произнесла: «Смерть, не трогай его, …пожалуйста».

В этот момент сверху раздался крик вахтенного:

– Свистать всех наверх, тысяча чертей! – и атаман заставил себя отвернуться от Армиль и подняться на палубу.

Глава 2

Стук в окно.

Камилла открыла глаза, и осмотрелась. Она лежала на своей постели в спальне, чувствуя себя вполне отдохнувшей и посвежевшей.

«Где дитя?!» – Вдруг вспомнила она, приподнялась на постели, оглядываясь, и тут же с облегчением вздохнула. Младенец мирно спал рядом с ней на постели, смешно посапывая во сне.

Какое-то время Камилла с умилением смотрела на сына, не решаясь потревожить его детский сон, а затем нахмурилась, ощутив неприятную боль в нижней части живота, возникшую, видимо, в результате ее резкого движения.

Стук в окно повторился.

Повернувшись на стук, она увидела белого породистого голубя, сидящего на подоконнике.

В тот момент, когда царица на него посмотрела, он снова постучал клювом по деревянной раме.

«Хм, голубь…, красивый! – подумала она, разглядывая птицу, и тут обратила внимание, что у него что-то привязано к лапе.

– Эй, кто-нибудь там!? – позвала она, и в комнату моментально вбежала служанка по имени Дора.

– Да, госпожа. Что прикажете?

Указав на окно, царица сказала.

– У него, похоже, письмо на лапке. Попробуй его взять, только, очень аккуратно, не спугни. Хлеба дай ему, что ли.

Служанка взяла кусок хлеба, покрошила его на ладони, медленно подошла окну и аккуратно насыпала хлеб на подоконник. Голубь тут же подошел к ней и стал клевать хлеб.

Протянув руку, она спокойно взяла птицу и удивленно произнесла:

– Смотри-ка, не боится совсем. Это с нашей голубятни. Странно, что он прилетел сюда, а не к себе домой.

Она осторожно сняла с лапки листок пергамента с запиской и отпустила птицу на подоконник. Голубь доклевал хлеб и только тогда улетел.

Развернув письмо Камилла тут же приказала:

– Позвать царя, срочно!

Ей не пришлось долго ждать, так как Ятон находился в соседней спальне.

Мгновение спустя он уже держал письмо в руках, а супруга, лежа на постели, встревоженно следила за выражением его лица.

В письме была всего одна строчка.

На Андриану напали пираты! Помогите!

Видимо, почувствовав тревогу матери, ребенок забеспокоился во сне, и царица, бережно пододвинув его к себе, приложила дитя к груди. Призвав одного из слуг, Ятон вручил ему письмо и властно распорядился.

– Срочно отправить Фемиду на помощь Андриане. Может быть, они еще успеют.

Взяв письмо, слуга побежал выполнять приказ, а царь, присев рядом с супругой на постели, вздохнул, и стал с умилением наблюдать, как она кормит сына. Младенцу было всего несколько часов отроду, и теперь, когда он был чистым и запеленатым, он вызывал у отца восторженное чувство благоговения и трепета.

– Ты уже подумала, как его назвать, милая? – спросил он жену.

– Пока нет, мой господин, – ответила она. – То, что мне приходило на ум, почему-то как-то не подходит к нему.

Младенец перестал сосать грудь, и в этот момент кисть ребенка выглянула из-под пеленок. Заметив какое-то темное пятнышко на его миниатюрной ручке, Ятон поднял бровь и обратился к стоящей рядом служанке:

– Дора, что это за грязь у моего сына на руке? Вы что, не могли его вымыть, как следует?

Грозные нотки в голосе у царя не предвещали ничего хорошего, поэтому служанка тут же упала пред ним на колени, и смиренно произнесла:

– Да, не гневается царь. Ваш сын вымыт, как должно. Это всего лишь родимое пятнышко у него на ручке, господин.

– Родимое пятно?