Во власти тьмы

Я успеваю сделать лишь шаг, прежде чем Селена продолжает добиваться своего.

— Я знаю, что у нее есть оборудованная по последнему слову техники тюрьма и бесплатные наркотики, чтобы ее заключенным было комфортнее.

Когда Кай стискивает челюсти, я не могу больше сдерживаться. Я подхожу к креслу и сажусь на подлокотник.

— Он сказал, что никуда не пойдет и что тебе никак его не убедить.

Селена переводит на меня взгляд своих темно-карих глаз, свет огня ласкает ее нежную темную кожу. Того же темно-коричневого оттенка, что и у Кая.

— Что ты мне сказала? Я даже не знаю, кто ты, и ты будешь говорить со мной в таком тоне?

Отчасти мне хочется отступить, той части, что скрывалась месяцами, ожидая, когда все станет лучше, ожидая, когда я стану менее сломленной и больше собой. Но я начинаю думать, что так не получится.

— Он сказал нет. Оставь его, если хочешь остаться, а лучше уходи.

Селена сужает глаза и скользит к краю дивана, словно может встать и что-то сделать, но не делает этого. Я не спускаю с нее взгляда, а Кай напряженно сидит рядом со мной в кресле.

— Не притворяйся, что знаешь что-то обо мне или моем бизнесе. Тем более, не полагай, что знаешь что-то о моем брате, чего я еще не знаю.

Кай вмешивается прежде, чем я успеваю ответить.

— Плевать, что говорит эта женщина. Я на условно-досрочном. Адриан и Валентина поручились за меня, и до возобновления слушаний я свободен.

Селена цокает языком, действительно цокает языком на своего брата и поднимается на своих черных сапогах на шпильках.

— Ну, она так не думает. По ее словам, ты покинул свой город, что нарушает так именуемое условно-досрочное. Ты в розыске.

Селена огибает меня по направлении к двери и открывает ее. Холодный воздух пронзает меня, и я съеживаюсь, пока она не скрывается в лучах утреннего солнца.

Через минуту я стряхиваю холод, и когда я вновь смотрю на Кая, он уже стоит у камина. Я даже не услышала, как он сдвинулся с места.

— Что не так?

Кай смотрит на огонь, не глядя на меня.

— Тебе не следовало давать ей отпор. Теперь она заточит на тебя зуб.

— И что? Не то чтобы мне предстояло с ней вскоре увидеться.

Он хмурится еще сильнее и шепчет:

— Никогда не знаешь. Не стоит сжигать мосты, когда даже не знаешь, в какую сторону двигаться.

Я встаю, гнев сжигает меня изнутри.

— Ну, спасибо за это, Йода. Я запомню это для следующего раза, когда женщина будет подталкивать тебя к твоим пределам.

На этот раз он смотрит на меня.

— Сестры всегда подталкивают тебя к твоим пределам. Это их работа.

Я иду к лестнице, но Кай пересекает гостиную и не пускает меня в комнату. Он прижимает руку к моему животу, и я не могу не посмотреть вниз, где он обвивает меня своими большими сильными пальцами.

— Нам нужно собраться и уехать. Теперь она знает, где мы, и она может вернуться с кем-то на хвосте.

Я вздрагиваю, погружаясь в мысли о том, что нужно покинуть это место.

— Нет, я не хочу никуда ехать, и не потому, что мне не нравятся люди, а потому, что мне нравится здесь.

Он приближается ко мне.

— Беречь тебя - моя работа, и если я говорю, что нам нужно уехать, тогда нам нужно уехать.

Я стискиваю зубы и отступаю, чтобы подняться наверх. Если он хочет, чтобы я уехала, пусть сам собирает мое дерьмо. Что касается меня, они могут похоронить меня в этом домике.

Когда я устраиваюсь в своей теплой постели, смотрю на снег, с книгой на согнутых коленях, я понимаю... что я счастлива. Не настолько, чтобы бегать с радостной улыбкой, но я довольна. Впервые за долгое время я не чувствую себя замкнутой и загнанной, как обычно.

Я еще некоторое время смотрю на страницы, затем закрываю книгу, прижимая к себе листок бумаги, который я нашла в ящике, чтобы сделать закладку.

Теперь снег падает быстрее, и скоро все накроет белая пелена. Невозможно никуда поехать, если мы не сможем увидеть дорогу перед собой.

Кай вваливается в мою комнату, пугая меня до чертиков. Он переоделся в джинсы, оливково-зеленую водолазку и тяжелые ботинки.

— Одевайся. Нам нужно уходить.

Я взмахом руки указываю на окно.

— Ты правда хочешь попытаться уехать в такую погоду?

Он переводит взгляд на дверь и останавливается.

— Блядь. Я забыл, что идет снег.

— А это значит, что люди вряд ли последуют за нами сюда.

Он садится на край моей кровати, его тяжелый вес тянет меня к нему, когда прогибается матрас.

— Если не сейчас, то когда снег закончится, или утром, в зависимости от того, что случится раньше.

Я проглатываю аргумент. В данный момент это кажется бесполезным, так как он все равно не послушает.

— Зачем нам уходить? Мне здесь нравится.

На этот раз он смотрит мне в глаза, стиснув челюсть.

— Тебе понравится где-то еще сильнее, особенно если ты увидишь это вживую.

Есть ли смысл с ним спорить? Не то чтобы Кай вдруг передумал и принял мою точку зрения.

Я устраиваюсь в кровати, зная, что у меня есть еще несколько часов, чтобы насладиться этим снежным раем.

13

КАЙ