Во власти зверя

– Потому что мы не животные. Хочешь быть похожим на своего отца? Эйнар тоже любил брать против воли женщин, – вскинул брови Одди. – Он мучал, причинял боль твоей матери, пока та была человеком, устраивал на нее охоту. Однако Аврора, несмотря ни на что, дала тебе жизнь. Твоя мать вырастила нас в любви и заботе, показала, что значит быть человечными. Ради мамы мы не станем вести себя как звери. Не хочу видеть в ее глазах разочарование и боль. Мама этого не заслужила.

– Не сравнивай меня с отцом! – злобно выплюнул Актазар.

Его трясло от гнева. В глазах отразилось безумие, ноздри раздувались. Оборотень скалился.

– Я не такой как он. Отец все время наблюдал за мной, прохода не давал, контролировал каждый шаг. Ты – его любимчик, потому что ты обычный оборотень. Отец, скорее всего, до сих пор опасается, что во мне проснется жажда к власти, как у Маркуса. Но я не такой, как Маркус! Терпеть не могу, когда меня с кем-то сравнивают.

– Зато мать в тебе души не чает. Поэтому не разбивай ей сердце. Не опускайся до пыток и мучений тех, кто слабее тебя, – спокойно сказал Одди и сжал плечо брата в знак поддержки.

– Да, вот только Мелисса не слабее. Она нас с легкостью одолела. Она – не невинная овечка. Она – зверь, такой же, как и мы, – напомнил Актазар, снова бросив на меня голодный взгляд.

Мне стало не по себе.

– Брат, сейчас перед нами – Лисса, она не представляет угрозы. Вторая ее половина притихла, что-то задумала, когда проявится, я не знаю, поэтому и держу девчонку на цепи. Это для всеобщего блага. Прикоснуться тебе к ней не позволю, держи себя в руках.

– Я поддержу Актазара, – сказал ледяным тоном Хэри, расправив плечи. – Эта тварь убила нашего брата, почему мы должны относиться к ней так, словно она член нашей стаи? Убить мы ее не можем, а вот попользоваться – это за милую душу. Она все равно в цепях, ничего не сможет нам сделать. Я улавливаю страх девчонки, это сводит с ума. Она боится, что мы притронемся к ней. Так станем для нее ночным кошмаром, чтоб знала, что оборотни не добрые и пушистые, что мы тоже умеем быть кровожадными тварями, – стал приближаться ко мне Хэри.

– Назад! – Одди выставил перед собой руку. – Я сказал, что мы ее не тронем! – процедил сквозь стиснутые зубы вожак.

Его глаза стали янтарные, на скулах желваки заходили.

– Брат, эта девчонка затуманила твой разум. Я не узнаю тебя, – хмыкнул Хэри и напрягся, будто готовился к атаке.

Хэри и Актазар переглянулись между собой, я догадалась, что они затеяли восстание против вожака. Одди тоже это понял, сделал шаг назад, пытаясь защитить меня. Я не понимала, почему он хотел спасти меня? Ведь возненавидел же. Снова затеплилась надежда, что он простит меня, что все у нас наладится со временем. Возможно, его внутренний зверь выбрал меня парой? А может, все дело в том, что Одди знал мою маму и поэтому хотел мне помочь?

– Вы осмелились перечить мне? – рявкнул вожак, подобрался, был начеку. – Забыли, кто тут главный? Так я напомню…

– Брат, не забывай, что я – полукровка, а значит – сильнее, ведь могу превратиться в волка днем, в отличие от тебя, – оскалился Актазар, медленно приближаясь.

Все движения плавные, отточенные.

– Почему бы не сменить власть? Если одолею тебя, то стану альфой, а ты займешь мое место беты.

– Власти захотел? – вскинул брови Одди, хладнокровно смотря на братьев.

– Не то чтобы… Мы с Хэри сейчас на одной стороне. Ты достал нас со своей человечностью. Мы – волки! И будем жить по волчьим законам, а не по людским, – проговорил Актазар, следя за каждым движением вожака.

– Вот сейчас говоришь, как Маркус, он тоже мечтал о власти! – хмыкнул Одди. – Человеческая половина делает нас мудрыми и разумными, а не звериная. Что дает тебе зверь? Лишь жажду и желание охотиться, а это всего лишь тупые инстинкты.

– Я просил не сравнивать меня с ним! – завопил Актазар и принял облик волка.

Хэри тоже обернулся. Оба зарычали, готовясь к битве. Шерсть у волков встала дыбом, глаза стали насыщенного янтарного цвета.

– Сами напросились, – спокойно сказал Одди и превратился на моих глазах в белоснежного волка.