Во времена фараонов

«Фиванские раскопщики, — писал Масперо в своей книге „Мумии фараонов“, — давно уже знали, что это — символы царской власти. И наш приятель слишком хорошо знал свое ремесло, чтобы ошибиться. Он сразу понял: счастливый случай привел его к усыпальнице, заполненной мумиями фараонов. Подобного никто еще не встречал на памяти людей, но эту находку при всей ее ценности трудно было продать. Слишком много тяжелых гробов. Понадобилось бы немало рабочих рук, чтобы их вытащить из колодца, пришлось бы ставить над входом в него помосты с веревками и блоками, которые бы сразу привлекли к себе внимание».

Обсудив все это, семейство Абд аль-Расула решило пока не трогать мумии, а ограничиться продажей мелких предметов, которые нетрудно вынести тайком. Для начала они взяли множество погребальных статуэток, несколько скарабеев, каноп, фигурки Осириса и с полдюжины погребальных папирусов. Каждую зиму они продавали туристам часть своей добычи, и именно это в конце концов навело Службу древностей на их след. Но к тому времени прошло уже несколько лет.

В 1881 г. хранителем Каирского музея стал Гастон Масперо, пожалуй, самый выдающийся из ученых, занимавших этот ответственный пост. По предметам, появившимся в том году на рынке древностей, — все они относились к периоду XXI династии — он определил, что местные жители нашли одну или несколько гробниц этой эпохи. Началось расследование, и после долгих и терпеливых поисков некоторые предметы привели к Ахмеду Абд аль-Расулу, его брату Мохаммеду и некоему Мустафе Ага Айяту, чиновнику консульства в Луксоре, представлявшему интересы Великобритании, Бельгии и России. Мустафу Айята невозможно было привлечь к суду, поскольку он пользовался дипломатической неприкосновенностью, но Ахмеда Абд аль-Расула сразу же арестовали. Масперо и помощник хранителя музея Эмиль Бругш сами допрашивали Ахмеда, однако безуспешно.

«Абд аль-Расул отрицал все предъявленные ему обвинения, несмотря на единодушные показания туристов. Действия его подпадали под статьи законов Оттоманской империи, а именно: тайные раскопки, запрещенная торговля папирусами и погребальными статуэтками, вскрытие гробов и продажа произведений искусства, принадлежавших Египетскому государству… Мы использовали все:. уговоры, угрозы, денеяшые посулы, но ничто не помогало».

Одной из причин упорства Ахмеда было то, что Мустафа Ага Айят убедил его и его сообщников, будто под его покровительством они могут не бояться местных чиновников. Масперо подметил, что Ахмед неоднократно подчеркивал, что он слуга Мустафы и живет в его доме. Именно таким образом этот консульский агент ухитрился забрать в свои руки большую часть торговли фиванскими древностями. Тем не менее Ахмеду вскоре пришлось горько разочароваться: его передали для дальнейшего следствия местной полиции. Тогдашний «мудир», турецкий губернатор провинции, славился своей суровостью. Даже через много лет Ахмед еще показывал профессору Ньюберри шрамы на подошвах своих ног.

Через два месяца допросов Ахмед вернулся домой озлобленным и сломленным человеком. Он не выдал тайны гробницы, но за это потребовал от Мустафы большей доли от продажи ее сокровищ. Сначала он получал пятую часть. Теперь же требовал половину и грозился в случае отказа рассказать обо всем властям. Между братьями и их сообщниками начались ссоры и свары. Почувствовав, что тайна вот-вот выплывет наружу, Мохаммед решил взять дело в свои руки. 25 июня он сам явился к «мудиру» и сказал, что знает все относительно гробницы.

Масперо был в то время в Париже. Помощник хранителя музея Эмиль Бругш, получив известие от «мудира», немедленно выехал из Каира в Кены, и там 4 июля ему вручили часть древних предметов, предусмотрительно отобранных Мохаммедом Абд аль-Расулом. В их числе были четыре канопы царицы Яхмес Нефертари и три погребальных папируса других цариц. Воодушевленные таким началом, Эмиль Бругш и его спутники отправились в Дейр-эль-Бахри. Их проводником был Мохаммед Абд аль-Расул. В разгар удушающей июльской жары, когда все археологические работы обычно прекращаются, экспедиция проникла в узкую расщелину, и Бругша спустили на веревках в шахту. То, что он там увидел, предоставим рассказать ему самому.

После того как он с трудом прополз по узкому коридору, загроможденному гробами, и проник в главную усыпальницу, он увидел, что: «…все пространство… было завалено гробами и всевозможными предметами. Я был настолько потрясен, что не понимал, явь это или сон. Опустившись на какой-то гроб, я машинально взглянул на крышку и отчетливо увидел имя фараона Сети I, отца Рамсеса II… в нескольких шагах от него в простом деревянном гробу лежал со скрещенными на груди руками сам Рамсес II, великий Сезострис. Чем дальше я продвигался, тем больше сокровищ открывалось моим глазам: здесь лежал Аменхотеп I, там — Яхмес, дальше — три Тутмоса, царица Яхмес Нефертари… все мумии в полной сохранности, — всего тридцать шесть гробов, и в каждом — останки царей или цариц, принцев или принцесс…»