Во времена Нефертити

Глядя на этот портрет Нефертити, приходится особенно пожалеть о том, что парный к нему портрет Эхнатона не дошел до нас в столь же идеальной сохранности.

И все же мы знаем, как выглядело лицо фараона: достаточно взглянуть на две находки, сделанные в той же мастерской, — гипсовую голову, высотой в 25 сантиметров и гипсовую же отливку маски, около 30 сантиметров в высоту. Оба произведения — прекрасные портреты. Мы сразу же узнаем облик Эхнатона, однако стилистически эти портреты так же далеки от колоссов фиванского храма Атона и от рельефов пограничных стел, как далек от изображений царицы на этих стелах ее цветной бюст. Хотя основные портретные черты фараона сохранены, никаких следов заостренности образа уже нет. Вместо фанатического упорства и непреклонной непримиримости фиванских колоссов портреты из мастерской Тутмоса прежде всего полны созерцательной отрешенности. Болезненность фараона ощущается и здесь, но она передана иными средствами.

Очень интересно, что эти портреты Эхнатона различны: на отливке нет еще той законченности, которая характерна для гипсовой головы, хотя отливка не была непосредственно сделана с маски — на ней также чувствуется рука скульптора. Об этом явно свидетельствует трактовка деталей, особенно глаз и рта. Тем не менее здесь еще ощущается большая мягкость, верхнее веко не отделено чертой от орбиты, как на гипсовой голове, губы не так отчетливо прорисованы, болезненная слабость кажется явственнее.

Гипсовая маска Эхнатона из мастерской Тутмоса

Оба памятника помогают понять ход творческой работы скульптора: получив отливку с маски, он начинал ее прорабатывать, удаляя все, казавшееся ему лишним. Иногда мастер повторял несколько последовательных отливок, пока не удавалось создать удовлетворявшее его произведение, которое и служило затем образцом при изготовлении статуи из камня.

Процесс отбора нужных скульптору черт еще лучше виден на целом ряде сохранившихся в мастерской Тутмоса отливок, полученных при создании различных портретов — мужчин и женщин, молодых и старых. На первых, еще не проработанных отливках перед нами словно оживают люди ближайшего окружения Эхнатона, и в то же время мы как бы присутствуем при работе мастера, участвуем в его поисках, видим, что именно он считал необходимым убрать, как добивался того поражающего отбора черт, который так характерен для скульптур Ахетатона.

Эту особенность можно заметить на всех произведениях, найденных в мастерской Тутмоса. А их не так уж мало. И по праву первое место среди них следует отдать еще одному скульптурному портрету царицы Нефертити — сравнительно небольшой, в 19 сантиметров высотой, головке из кристаллического желтого песчаника. Она не закончена: не доработаны уши, не завершена отделка поверхности камня, не вставлены глаза и брови, которые, как и отсутствующий головной убор, должны были изготовляться из других материалов. Брови и веки обведены черными полосами, на губах светло-красная, слегка выцветшая краска, темно-красным цветом отмечено место укрепления головного убора, очевидно, задуманного аналогичным убору цветного бюста; черные штрихи и точки намечают путь дальнейшей обработки ушей.

Несмотря на незавершенность, этот портрет производит незабываемое впечатление. Он полон дыханием жизни, и эта жизненность так сильна, что даже забывается отсутствие глаз. Поразительно было мастерство поистине гениального скульптора, создавшего эти веки, эту легчайшую моделировку щек, висков, чуть улыбающийся нежный рот с чудесными углублениями около губ. Чтобы оценить работу мастера, головку надо постепенно поворачивать, и только тогда удивительная тонкость уверенной моделировки становится ощутимой и выступают все новые и новые совершенства этого прелестного лица.

Незаконченный скульптурный портрет Нефертити из мастерской Тутмоса

Портрет изображает Нефертити в более молодые годы, чем цветной бюст: здесь еще нет следов прожитых лет, легкой усталости, даже надломленности, которая иногда внезапно чувствуется в лице цветного бюста при том или ином его повороте. Головка вся полна радости, ожидания счастья и в то же время очаровательной женственности.

И сразу же вспоминаются восторженные строки надписи на пограничных стелах Ахетатона: «красавица, прекрасная в диадеме с двумя перьями, владычица радости, полная восхвалений». «Преисполненной красотами» называет ее Эйе.

Еще позднее, чем цветной бюст, была создана статуэтка идущей царицы, одетой в облегающее платье, с сандалиями на ногах. Перед нами то же лицо, все еще прелестное, хотя время уже наложило на него свой отпечаток: наметились морщинки, слегка опустились уголки губ, во всем исхудавшем, поблекшем облике сквозит утомление.

Скульптор хорошо передал и утратившее свежесть молодости тело: это уже не юная красавица первых лет царствования, а мать шестерых дочерей, портреты которых также найдены в мастерской Тутмоса.

Идущая Нефертити из мастерской Тутмоса