Во времена перемен

Действительно, все так и осталось. Бумаг, как всегда, стало больше, и количество их с каждым годом нарастает. За последний год несколько раз менялось название министерства, и соответственно меняется название академии, а это влечет за собой непрерывное переписывание всей официальной документации, начиная с заявления о чем угодно, а деньги уходят на новые бланки. Непрерывно меняются формы всех без исключения методических материалов. Для аттестационной проверки надо подготовить 34 папки с планами, отчетами, программами, графиками и пр. Когда их увидел у нас на кафедре министерский проверяющий, он впал в состояние глубокого изумления и начал эту картину фотографировать, смеясь и приговаривая: «никогда не видел ничего подобного!» А мы за что маялись? Это все для оправдания существования класса бюрократии. В 50х годах в институте была одна секретарь по имени Рита, которая управлялась со всеми делами, включая ученый совет. Теперь управление занимает весь бывший главный корпус.

А на деле студенты не знают анатомию, п.ч. из-за общества защиты кого-то или чего-то трупы в анатомке запрещены, и учатся по схемам – врачи! Между прочим, даже в средние века под страхом инквизиции и костра трупы вскрывали. Не так давно главным врачам был разослан циркуляр, запрещающий допускать студентов к больным. Никто не признается в авторстве этого исторического документа. К чести главных, все они помнили, что образование получили в институте, и указание выполнять не стали. Но дело не в этом. Нас учили, что живя в обществе, нельзя быть свободным от этого общества. Модернизация, т.к. нашелся тот, «кто знает, как надо», и что «медицина – понятие экономическое» (интересно, когда у него заболит, он обращается в бухгалтерию?), началась с медико-экономических стандартов (МЭС). Снова копируем заграницу и, как обычно, наоборот. Есть области в медицине, где стандарты необходимы, особенно в неотложных состояниях. Но у нас ухитрились ликвидировать при помощи МЭСов клиническое мышление, т.е. основу медицины вообще. В свое время существовало понятие «фельдшеризм», оно обозначало механический тип мышления и искоренялось самым жестким образом. Теперь его поставили в основу работы врача, и мне немалого труда стоит выбивать его из моих студентов. Ведь кто-то же должен сказать «нет»! В недалеком будущем будут объяснять, что этот подход был глубоко порочным и т.д., но мы уже получили популяцию медиков, неспособных думать.

Преподавание по теперешнему учебному плану на 6м курсе не только означает потерю времени у студентов, но и сводит на нет квалификацию преподавателей. Повторять одно и то же в 12 – 14 группах за учебный год – это превратиться в органчик.

Мультимедийное обеспечение из прогрессивного метода превращено в способ отделаться от творчества для бездельников-преподавателей. А студенты уже не воспринимают обычную речь. Они списывают текст лекции с экрана, при этом умудряются полностью отключить голову от моторики пальцев.

Госпитальная хирургия так преподаваться не может. Мы привыкли к свободе изложения внутри определенной проблемы и обязательно на конкретном больном. Вся беда в том, что в результате модернизации на программу, которую мы проходили раньше за 2,5 месяца, у меня теперь отведено 6 дней. А в результате ко мне в магазине подошла девочка с знакомым лицом и сказала: «Здравствуйте! Я знаю, что Вы нам что-то преподавали, но никак не могу припомнить, что!»

Я просветила ее и в свою очередь подумала, как до сих пор заглядывают в кабинет седые дяденьки и говорят: «А помните, как вы нам рассказывали о какой-то патологии, мне такой больной встретился, а еще вы нам показывали картины Рембрандта, а еще….» Эти почему-то не забыли. Они целый год на 6 курсе были в клинике и не ознакомлялись снова по первому уровню усвоения, а пытались применить полученные знания на практике.

Теперешние студенты кругозора не имеют. Вообще. Недавно я спросила их, кто такой Остап Бендер (пришлось к случаю). Ни один из группы не знал. А ведь я не Герценом и не Иннокентием Анненковым интересовалась. Они в принципе не читают ничего, а истории болезни скачивают из Интернета в готовом виде. Пришлось запретить на кафедре все их печатные произведения. После внимательного прослушивания и конспектирования на следующий день они не могут ответить на простые вопросы. Вы хотите, чтобы я еще и повышала их культурный уровень? А можно узнать, где он у них?

А теперь на меня с удивлением смотрит другое поколение. Они не понимают, как можно работать за небольшие деньги, штопать носки (их просто выбрасывают), зачем ходить в библиотеку, когда есть интернет, кто готовит стол для гостей, когда есть кафе? Ну, отравились готовыми салатами, дело житейское. Кто это с детьми книги читает, включи ему телик или планшет, и свободен. А не кажется ли вам, ребята, что за любой прогресс полагается серьезная оплата? Теперь у меня все время крутится в голове вопрос: к кому пойдут лечиться эти ребята? Где им искать доктора?