Во времена Саксонцев

Лицо Флеминга, который к постепенному рассуждению не был привычным, гораздо больше чувствовал себя созданным для дела, чем для слов, и обычно коротко и решительно только случаем делился своими мыслями, немного омрачилось. Август требовал от него как раз то, что ему давалось трудней всего. Живой темперамент, расположение, привычка делали для него долгое рассуждение трудным. Он живо понимал и тут же привык запечатывать безапелляционным заключением, мастерски брошенным. Август это знал, но именно в этот раз свои мысли хотел на ком-то испробовать, а почти никому, кроме Флеминга, не доверял. Никому на свете, кроме него, доверить их и даже в них признаться не решился бы. Были это его великие тайны, которые бы в глаза выдавать преждевременно не годилось. На вопрос: «Ты знаешь Польшу?» Флеминг отвечал нетерпеливым покачиванием головы.

– Мы её все знаем, – выпалил он вдруг, – и никто её не знает. Нужно в ней родиться и жить, чтобы понять.

Флеминг пожал плечами.

– Через мои семейные связи, – сказал он, – и через мою кузину каштелянову я немного научился понимать поляков. Мне сдаётся, что с ними всё можно сделать, но уметь нужно…

Курфюрст молча указал на лежащие на столе деньги, давая понять, что эффективней всего было бы начинать с них.

– Это обычное средство, – ответил полковник, – но не всех в Польше можно взять деньгами. Везде там есть продажные люди… но там, кроме золота, нужны ум и ловкость. Играть как в шахматы с этими панами и с их свободами, о которых такие ревнивые…

Август с издевкой усмехнулся на упоминание о свободах, Флеминг также презрительно скривился.

– Высыпать миллионы, – сказал король тихо, – чтобы носить выборную корону, которую после себя нельзя сохранить… игра не стоит свеч. Ты знаешь, что я намерен на востоке Европы построить новое, сильное государство, присоединяя к моей наследственной Саксонии новую наследственную Польшу.

На столе лежала наполовину развёрнутая карта Европы, энергичным движением руки Август широко её разложил и пальцем указал Флемингу восточные её границы, а потом западную часть, Силезию и Саксонию. Смотря на огромные пространства, занятые этими странами, он улыбнулся.

Флеминг приблизился к столу.

– В любом случае целым не сможете завладеть, – шепнул он. – Нужно будет Бранденбурга купить…

– Королевским титулом, – вставил Август.

– О! О! Он им не удовлетворится! – говорил тихо, отрывистыми словами полковник. – Территориальные уступки будут необходимы…

– Пусть бы! – сказал король. – Есть из чего хотя бы два королевства скроить.

– А царь тоже желает урегулировать границы, – прибавил Флеминг.

– Я на это рассчитываю, – подтвердил король, – смотря что останется…

– Думаете, что император при той возможности не попробует также что-нибудь приобрести? – отозвался полковник.

– Император? – сказал Август. – Не может требовать ничего, мы с ним в хороших отношениях, он ко мне расположен, и знает, что, помогая, приобретёт союзника против Франции, который его людьми и волонтёрами может подкрепить…

– На этом ещё не конец, – говорил Флеминг, – у Турции нужно забрать Каменец, оторвать Молдавию и Валахию…

– На сегодня достаточно! – смеясь, вставил живо король, бросая карту, которая свернулась в трубку и скатилась на пол.

Флеминг поспешил её поднять.

– Если бы я верил в предсказания, – шепнул король, – был бы это плохой omen[1].

Оба пожали плечами.

Флемингу очевидно не нравились долгие разговоры, поднял глаза к своему господину, который стоял задумчивый.

– Всё это, – добавил он, – не может завоеваться одним махом. Нужно пошагово, медленно, сначала заполучить Польшу внутри и тут начать действия. У нас есть войско, будем иметь деньги.

– Чёрное братство, – шепнул король, – пожертвует нам их… в залог драгоценностей… на его помощь мы должны также рассчитывать…

Казалось, полковник уже не хотел слушать, покачал головой.

– Всё это я так же хорошо знаю, как вы, – прервал он живо, – тем временем, нужно уладить, что ближе, что срочнее. Ввести наши войска в границы Речи Посполитой, не обращая внимания ни на какие крики, шум и протестацию… Совершить коронацию.

– Конти, наверно, прибудет, – отозвался король, – прогнать его стоит также в программе… Примаса приобрести… От Собеских избавиться… Варшаву занять…

Говоря это всё тише, Август глубоко задумался, его голос замер на устах… Флеминг изучающе смотрел на него.

– Запиши себе и то, – сказал он, доверчиво наклоняясь к нему, – чтобы никто в эти планы вовлечён не был… Достаточно дать огласку, и даже только дать понять, чтобы они сошли на нет. Я боюсь стен, как бы не подслушали и не предали. Когда однажды разнесётся по Польше, что новый король стремится к absolutum dominium, мы не будем иметь покоя… Подозревали о том всех…

Наступило молчание, было полное согласие, нечего было поверять друг другу. Август подал руку приятелю и коротко закончил:

– Мы двое, никто больше!

Полковник вставил живо:

– Прибыл епископ Куявский incognito для соглашения.

– Привёз что-то новое?