Во время бурана

— Не знаю. Ничего такого они не говорили. Я ведь не отставала от них ни на шаг и слышала каждое слово. Молодой Охотник очень торопился. Он набрал в ручье воды и сразу же стал спускаться к своей байдаре. Он только повторил, что заедет к нам на обратном пути, хотя уже говорил об этом в яранге, когда прощался с Чэйвунэут.

— Ты собиралась рассказать нам, как произошла в Девушке эта чудесная перемена, — напомнило Море.

— Как, разве я еще не рассказала об этом? Все произошло точно так, как я вам рассказывала. Девушка легла спать, а утром встала такой прекрасной, что я и сама не узнала ее, пока не подбежала поближе. И теперь она ждет Молодого Охотника. Три дня уже прошло, через неделю он снова должен быть здесь.

— Понятно, — сказало Солнце. — Значит, это любовь сделала ее такой прекрасной. Уж теперь-то Молодой Охотник не станет так торопиться с отъездом!

— Еще бы! Я бывала во многих местах, я возила своего хозяина и в Уэлен, и в Анадырь, и в глубь тундры, в стойбища оленных чукчей. Но за всю жизнь я нигде не встречала такой красивой девушки.

— Собачий век недолог, — сказал Старик. — Я прожил, наверно, впятеро дольше, чем ты, и то никогда…

Но Море перебило его:

— Подумай, Старик, сколько тысячелетий я омываю эти берега, и тогда твоя долгая жизнь покажется тебе одним мгновеньем. Но и я не припомню ни одной девушки, красота которой…

— Не забывай, — перебило его Солнце, — что ты видишь далеко не все. Тебе видно лишь то, что происходит здесь, неподалеку от тебя. А я бываю повсюду, я заглядываю во все уголки земли. Но такого чуда не приходилось видеть даже мне.

— И все-таки, — тихо произнесла Собака, когда все высказались, — самое удивительное заключается не в том, как изменилась моя молодая хозяйка.

— А в чем же? — воскликнуло Море.

— Самое удивительное заключается, по-моему, в том, что ни отец, ни мать нисколько не удивлены этой переменой. Можно подумать, будто они даже не замечают, как изменилась их дочь.

— Не замечают? — недоверчиво переспросило Море. — Нет, это невозможно!

— Собака говорит правду, — вступился Старик. — Сегодня утром я разговаривал с Эрмэчыном. Мы говорили о его дочери. Он, действительно, не видит ничего необычного…

— Чудеса! — сказало Солнце. — Но, к сожалению, мне уже пора уходить. День приближается к концу. До свидания!

С этими словами Солнце зашло за горизонт. На берегу сразу стало темней и прохладней. Старик и Собака еще немного потолковали с Морем и побрели к стойбищу.

Поздно вечером, когда Эрмэчын возвращался с охоты, Собака встретила его и спросила:

— Скажи мне, хозяин, неужели ты действительно не замечаешь, как изменилась твоя дочь?

— Мы все меняемся, — уклончиво ответил Эрмэчын.

— Но я говорю о перемене, которая произошла с ней сразу, за одну только ночь.

— Что же тут странного? И мы с тобой сегодня уже не такие, какими были вчера. А завтра мы будем не такими, как сегодня. Мы все меняемся непрерывно.

— Нет, нет, хозяин, я говорю не об этих переменах! Не о тех, которые незаметны глазу. Твоя дочь изменилась так, что даже соседи не могут узнать ее. Красотой твоей дочери поражены даже Море и Солнце. И только вы — отец и мать — ничего, кажется, не замечаете. Что затуманило ваши глаза? Что мешает вам видеть красоту родной дочери?

— Хорошо, я отвечу тебе. Ты напрасно думаешь, будто мы с Чэйвунэут видим меньше, чем другие. Дело совсем не в этом. Мы и раньше видели красоту своей дочери — тогда, когда все вы еще не замечали ее. Чему же нам удивляться теперь? — Эрмэчын дружески похлопал Собаку по спине и добавил: — Так что можешь не тревожиться, туман не застилает наши глаза. Пусть никто не считает нас слепцами. Ведь мы не считаем слепцами тех, кому еще недавно наша красавица казалась самой обыкновенной, невзрачной девчонкой.

Солнце и Море даже немного обиделись, когда Собака передала им эти слова. Что ж это такое получается? Эрмэчын думает, будто он видит лучше всех? Будто он и его жена видели то, чего не могли заметить даже Солнце и Море? Не слишком ли он возомнил о себе?

— Хорошо же! — угрожающе заворчало Море. — Когда Эрмэчын отправится на промысел, я пошлю на его байдару высокую волну. Поглядим тогда, какие у него зоркие глаза! Если он заметит волну раньше, чем она пройдет мимо Медвежьих скал, тогда я прощу его. А если не заметит — я на славу потреплю его байдару. Я покажу ему, как зазнаваться!

— Погоди, — сказало Солнце. — Мы сделаем иначе. Пусть нас рассудит Молодой Охотник. Если, заехав сюда на обратном пути, он не заметит в Девушке никаких перемен и пробудет здесь так же недолго, как в первый раз, — тогда я признаю, что прав Эрмэчын. Но этого, конечно, не случится. Красота, которую обрела Девушка, проникнет в самое сердце Молодого Охотника. Эрмэчын поймет тогда, что ошибался: ведь в первый свои приезд — всего лишь несколько дней назад — Молодой Охотник вовсе не обратил внимания на его дочь.