Во все Имперские (СИ)

Дрочило выглядел жутко, вся его одежда сгорела дотла или рассыпалась в пепел. На месте страшных ожогов, которыми холоп был покрыт с головы до пят, быстро регенерировала свежая, еще розовая плоть.

Новой одеждой Дрочило не обзавелся, так что вышагивал по скверу он почти что голым, разве что местами был прикрыт нагаром, оставшимся после того, как его подожгли. Между ног у Дрочили раскачивалось его достоинство, которому бы позавидовал любой бык — осеменитель.

Я подумал, что надо бы, пожалуй, найти Дрочиле бабу. Не вечно же ему ходить в Дрочилах.

Князь Глубина был одет чуть пристойнее Дрочилы — на князе были очки, панталоны, ботинки и накинутое прямо на голое тело пальто. Тщедушная и впалая грудь Глубины поросла густым черным волосом.

Князь Глубина подошёл ближе и осмотрелся, а потом поклонился блондинке — масону:

— Княгиня Псобчакова. Прощу простить мой внешний вид, меня подняли прямо с постели. Не желаете ли вызвать скорую? Мне кажется, вашим товарищам она сейчас не помешала бы.

Блондинка нервно сглотнула, торопливо кивнула и полезла за смартфоном.

Глубина подошёл к стонавшему и распростёртому на земле Огневичу и вырвал у того из живота вогнанный мною меч. Огневич взвизгнул.

— А что поделать, князь. Больно, понимаю, — развёл руками Глубина и отшвырнул меч в кусты.

Вспоротый живот Огневича стал заживать и регенерировать прямо на глазах, кровотечение остановилось.

— Памятник придется восстановить за ваш счет, княгиня, — вздохнул Глубина, снова обращаясь к блондинке, которая уже вызвала скорую, — Вот скажите честно, вам не надоело? Каждый год курочите несчастного Александра Сергеевича, в прошлом году даже дважды разломали.

— В прошлом году это не я была, — обиделась Псобчакова, — Я вообще первокурсница, я только вчера приехала в Царское, а памятник Оживлялов оживил…

— Возможно, Ваше Высочество, — вздохнул Глубина, — Но не буду же я, право слово, ходить по всему парку и собирать по нему ошметки ваших друзей, чтобы узнать их фамилии. Нет, за памятник заплатите вы. Ну, или я вышлю счет вашему батюшке. Сами решайте.

— Вы можете выслать счёт и Огневичу, — надулась Псобчакова, — Вон он валяется. Вы у него только что меч из пуза вытащили.

— Кому? — удивился Глубина, — Огневичу? Сыну нашего дорогого директора Лицея и моего работодателя? Да вы с ума сошли! Запомните, барышня, никакого Огневича тут не было. По крайней мере, я точно никаких Огневичей не видел.

— Они еще и лавку голландца раскурочили, — заметил я, указывая Глубине в сторону переулка, — А еще убили десяток холопов, просто ради фана.

В переулке тем временем начался движ.

Подъехало несколько казачьих джипов, и казаки взяли раскуроченную лавку Ван Дер Верфа в оцепление, видимо, чтобы не допустить мародерства.

Интересно, где они были раньше, когда масоны собирались убить несчастного Ван Дер Верфа вместе с его семьей?

— Холопов мы купили, так что имеем полное право… — начала было Псобчакова, но под моим взглядом сразу заткнулась.

— А лавка — частная собственность, — продолжил за девушку Глубина, — Так что мне на неё плевать, если честно. А вот Александр Сергеевич — собственность Царскосельского Лицея. Поэтому заплатить вам придется, княгиня.

Глубина повернулся ко мне:

— Пойдемте прогуляемся, Нагибин. Есть дело. И у вас тоже ко мне есть дело, я уверен.

* * *

Мы вышли из сквера и сейчас шли по улице, тянувшейся вдоль огромного Императорского парка, занимавшего половину города.

Было ранее утро, но до рассвета еще далеко, городские улицы были пусты.

Алёнка и Дрочило шли на почтительном расстоянии позади нас.

— Интересные у вас холопы, Нагибин, — сообщил Глубина, — Парень вроде как маг. Вы, разумеется, в курсе, что вам нужно его прятать?

— Это еще зачем?

— Затем, что холопов, которые проявляют магические способности, обычно казнят, — ответил князь, — Согласно древнему Царскому указу, которому ни один клан противиться не смеет. Поэтому спрячьте своего большерукого, мой вам добрый совет. Вы сегодня обидели влиятельных людей, Нагибин, они донесут по поводу вашего паренька, не сомневайтесь.

Я кивнул.

— А девка у вас еще интереснее, — продолжил Глубина, — Это она меня позвала, Нагибин. Ворвалась в Лицей и устроила форменный скандал, даже одному казаку — охраннику рожу поцарапала. Остальные преподаватели все спали, мы, честно говоря, уже привыкли к масонским ночным безумиям и не обращаем на них внимания.

Но я почуял, что на этот раз происходит нечто интересное и выбежал на крики вашей крепостной. Даже толком не одевшись, как видите. И я не прогадал. Я действительно увидел нечто интересное.

— Да, Алёнка у меня умница, — согласился я, — Так что, я принят в Лицей? Магия же ко мне вернулась.

— Не так быстро, Нагибин, — осадил меня князь, — Не спешите. Дело в том, что опасность угрожает не одному вашему холопу…

— Слушайте, да эти масоны ко мне больше не полезут. Тут можете не беспокоиться.

— Так я и не беспокоюсь. Опасность исходит не от этих сынков знати, — объяснил Глубина, — Нет. Опасность — внутри вас, Нагибин. Ну — ка, посмотрите на меня.