Во все Имперские. Том 1

«А Слизевик Соловьёва есть тройная мерзость — мерзость в глаза Господа, мерзость в глазах людей и мерзость в глазах магии. И про этот Слизевик у меня к вам три вопроса:

Первый. Откуда он вообще взялся? Этого никто нам толком не объяснил.

Второй. Как он размножается? Это от нас скрывают.

Третий. Кем станут русские магократы под его влиянием? Останутся ли они русскими, останутся ли они магократами?»

Из проповеди отца Иоанна (Снегова), произнесенной перед магократами в родовой церкви клана Глаз-Алмазовых

Постановлением Священного Синода отец Иоанн (Снегов) запрещен в служении и сослан в Соловецкий монастырь, на пожизненное покаяние о грехах своих.

— Вы ощущаете свой внутренний уровень магии? — спросил Соловьёв, — Хотя бы примерно?

— Да, магия на месте, — я ответил правду.

Несмотря на то, что сейчас было утро, я ослабел, но полностью магию на этот раз не потерял. Князь Глубина говорил об этом, о том, что я научусь распределять свою магию так, чтобы не терять её днём полностью.

Но Глубина явно не предполагал, что я овладею этим умением так быстро. А еще я ощущал в себе постсолярис — нечто новое и очень тонкое, едва уловимое.

— Так чего вы ждёте? — потребовал Соловьёв, — Давайте. Кастуйте ваше клановое заклинание на этого холопа.

Юноша-холоп явно боялся, но стоял прямо. Видимо, его специально дрессировали для того, чтобы он служил экспонатом.

Я же не совсем понимал, что нужно делать. Я поднял руку, сжал в кулак, и вокруг кулака засияла слабая фиолетовая аура.

Соловьёв стремительно ударил меня по кулаку, и аура рассеялась.

— Что вы делаете, Нагибин? — возмутился профессор, — Я не прошу вас дать холопу в морду. Я прошу вас скастовать на него заклинание. Вот это сияние вокруг вашей руки — это солярис, грубая солнечная магия, которая годится только для битвы или регенерации. А мне нужен от вас постсолярис.

— И как мне его вам выдать, этот постсолярис? — я начинал выходить из себя, — Мне вообще надо использовать руки?

— На ваше усмотрение, Нагибин, — пояснил Соловьёв, — Тут нет никаких общих рецептов, и быть не может. Нужна только ваша интуиция, вы должны почувствовать то, что родилось внутри вас, когда вы съели трикоины.

Я попытался сконцентрироваться, но ничего не выходило. Этот долбаный постсолярис был вещью загадочной, он ускользал от меня.

— Значит, мои клановые заклинания как-то связаны с брожением? — спросил я Соловьёва, — И что? Я типа должен сейчас сбродить этого парня? Как вы вообще себе это представляете?

— Никак, — пожал плечами Соловьёв, — Это вы мне покажите. Я тут всего лишь наставник и зритель. Вы сами должны понять, какие заклинания в вас родились, Нагибин. Но связаны они с брожением, да. Это ваша клановая способность Нагибиных.

— Так а не лучше мне потренироваться, например, на яблоке, или на молоке…

— Нет, ни в коем случае, — заверил меня Соловьёв, — Видите ли, магия это понятие прежде всего человеческое. Человек — это субъект магии, но он же чаще всего и её объект. Поэтому в первый раз проще всего использовать новое заклинание именно на людях.

Кроме того, то, что сработает на яблоке и молоке, сработает и на этом холопе, я уверен. Если хотите, Нагибин, можем заменить его девкой. Если вам так будет комфортнее. Или ребёнком…

— Ну уж нет, — отказался я, — Вот девок и детей точно не надо.

— Тогда расслабьтесь, — посоветовал Соловьёв, — Вы пытаетесь концентрироваться, но вы пока что и сами не знаете на чём. Сперва найдите заклинание внутри себя интуицией, а уже потом концентрируйтесь на нём.

Я честно старался, но ничего не выходило.

Аудитория затаила дыхание и с интересом наблюдала за представлением, но, к сожалению, я не мог выдавить из себя ничего, что порадовало бы публику.

— Ладно, — вздохнул Соловьёв, — Вы, Нагибин, парень боевой, так что возможно нам следует поступить иначе. Сейчас, прошу вас, постарайтесь заблокировать свой солярис. Вот эту вашу фиолетовую ауру. Подавите её, чтобы её место мог занять постсолярис.

Я попробовал сделать, как велит профессор. Выходило не очень.

— Яша, дай Нагибину в морду, — приказал Соловьёв.

Холоп, видимо, привычный к таким странным указаниям, попытался пробить мне прямым в лицо.

Я резко подставил блок, сбросив его кулак с линии атаки, но еще до того, как я отбил удар, вдруг что-то произошло.

Я почувствовал нечто. Что-то, что родилось внутри меня, что-то новое, как будто у меня вырос новый орган.

И я охватил этот орган энергией, будто напрягал мышцу, а потом, взяв контроль над потоком новой энергии, швырнул её в лицо Яше.

При этом я всё же сделал жест рукой, какой делают когда отгоняют муху, хотя холопа я при этом не коснулся.

В воздухе метнулся жар, волосы на голове у Яши задымились, на холке у холопа заплясал язычок пламени.

Аудитория ахнула, Яша заорал и заколошматил себя ладонью по голове. Пламя он погасил, но обжег ладонь и теперь размахивал ею в воздухе, ругаясь.

— Эм… — пробормотал Соловьёв, — Это еще что? Такое вижу впервые. Огонь?

— Ну а на что это похоже? — спросил я, — Как видите, у меня получился явно не квас с пивом.