Во все Имперские ТОМ 10 Крокодил

Берите всех ваших людей и возвращайтесь в Сердце-Русь. Уже завтра вы мне понадобитесь для дела, которое невозможно обсуждать даже по нашим шифрованным каналам.

Но если воспользуетесь моим советом — вас ждёт большой куш, Буранов, как и нас всех.

Шеф политического департамента,

барон Меньшиков,

Слово и Дело!»

Таю разморило, и девушка уснула. Прямо в мягком Слизевике, покрывавшим пол кургана, положив голову мне на колени.

Спящая Тая сейчас напоминала одну из жен Рюрика в погребальной ладье — те тоже были хороши собой и казались спящими, хотя и были мертвыми.

Впрочем, Тая-то явно была жива. Я, конечно, был настоящим КРОКОДИЛОМ в любви, но не настолько жестким, чтобы убить молодую жену своим могучим удом.

Сам я сидел на полу, облокотившись на погребальную ладью. В кургане царил дубак, но Слизевик Соловьева, который и стал для нас с женой брачным ложем, имел комнатную температуру. Видимо, эта магическая субстанция источала какую-то энергию, которая и позволяла Слизевику оставаться теплым.

Тая тихонько посапывала во сне. Интересно, почему девушки так любят дрыхнуть после жаркой любви? Мне лично сейчас хотелось жрать. А еще — встать и размяться. Но я не вставал, чтобы не тревожить уснувшую жену.

На моих смартчасах было уже почти десять вечера по местному времени, Полётов отсутствовал уже больше двух часов. Убили его там что ли? Или арестовали? Вот это было бы совсем не кстати…

Ситуация становилась все более зловещей. Я уже начинал замерзать в холодном и темном кургане, свою ауру я не жег слишком ярко, чтобы не будить Таю, хотя аура у меня была все еще на МОЩИ.

Смартчасы показывали, что моя аура сейчас 287 %, что было очень неплохо. Но все равно меньше, чем до моей брачной ночи, точнее, брачного вечера. Любовь отбирала часть ауры, вроде я читал об этом у самого Соловьева в книжке про магократию. Соловьев же писал, что многие китайские культиваторы вообще всю жизнь воздерживаются, чтобы получить истинную силу. Еще Соловьев, помнится, писал, что маг, сохранивший свою девственность до 30 лет, обретает сверхспособности…

Размышляя о подобных важных вопросах, я и сам не заметил, как заснул.

Но уже через несколько минут проснулся — как и всегда резко и готовый к действию. По кургану метались голубые сполохи, я вскочил на ноги. Тая тоже проснулась и тут же выругалась.

Полётов и Кабаневич вернулись, Великий князь даже успел переодеться, теперь на нём была медвежья шуба и бобровая шапка, больше головы Полётова раз в пять, что делало князя похожим на члена советского Политбюро.

Но вернулись мои товарищи не одни — из голубых вспышек уже вывалились еще пара парней с крашеными бородами. Первого я знал, это мой хороший знакомый Аристотель Кабаневич. У второго борода была ярко-желтой, этого я тоже знал, но его имя уже давно забыл. Кабаневичей было слишком много, запомнить их всех было бы просто нереально…

Но и это было еще не всё. Вместе с кабанчиками прибыла и крайне мрачная девка в черном, напоминавшая какую-то готку прямиком из 2007 года. Под глазами у девки лежали тяжелые синие круги, которые весьма гармонировали с её волосами — длинными, черными и спутанными в колтуны.

На барышне было длинное черное платье до пола, черная же парка, расшитая изображениями серебряных черепов и отделанные черным мехом сапоги…

Девушка определенно не в моем вкусе, я не был ценителем таких декаденток-наркоманок, да и смотрела эта неизвестная магичка как-то уж слишком мрачно и по-волчьи.

Впрочем, через секунду я вообще забыл про её существование, потому что увидел еще троих магов, которых притащили с собой Кабаневичи.

Первого я не знал, этот был бородатым и одет, как нищеброд. Больше всего он напоминал натурального вокзального бомжа. Да, странную компанию нашёл себе Полётов…

Зато второй и третий были моими хорошими знакомыми — князя Глубину и моего лучшего друга Шаманова я узнал сразу.

— Господи, Акалу! — я тут же бросился обнимать Шаманова.

Шаманов расхохотался, но на мои стальные объятия ответил довольно слабо.

— Полегче, Нагибин! Меня пытали почти двое суток. Кости мне переломаешь, я еще слаб.

— Рад видеть тебя живым, — серьезно произнёс я, потом пожал руку Глубине, — И вас тоже, князь. Глядите, господа, у меня новая жена…

Я подтащил к себе Таю.

— Чего? — Шаманов опешил, — Вот ОНА твоя жена? Вот эта синеволосая сука, которая…

— Это все в прошлом, Акалу, — резко осадил я друга.

— Если вы будете и дальше жениться с такой скоростью, князь, то в Империи скоро закончатся девицы, — ехидно заметил Глубина в своей обычной манере.

Я вдруг спохватился и попытался придать своему лицу скорбное выражение:

— Акалу, боюсь, что у меня плохие новости. Твои родичи…

— Да, я уже знаю про их смерть, — эскимос тоже помрачнел, — Полётов мне все рассказал. Я надеюсь, они погибли не напрасно, Нагибин.

— Так и есть, Акалу. Они погибли, как АРИСТО, верные чести и своему долгу. И я никогда не забуду их имён, клянусь тебе!