Во все Имперские ТОМ 10 Крокодил

— По рождению я Меченосцева, Ваше Высочество. Но это не повод мне не доверять. Как известно, женщина после замужества служит клану мужа, а не отца. А мой муж — внук Старшего Схроновых.

— Да вы меня не так поняли, — усмехнулся я, — Я вам полностью доверяю. Тем более что клан Меченосцевых — мои друзья.

Вот последнее было не совсем правдой. Точнее было бы сказать, что я просто ни разу не пересекался с кланом Меченосцевых, вот эта девушка была сейчас первой представительницей Меченосцевых, с которой я в принципе познакомился.

С другой же стороны — кланы, с которыми я знакомился, как правило, становились моими врагами. Так что логично было сказать, что Меченосцевы, с которыми я не имел честь знаться, мне друзья.

Кроме того, мои финны-наёмники с удовольствием использовали продукцию заводов Меченосцевых, чтобы отправлять людей на тот свет…

Я прошёл вслед за Варварой Ивановной в роскошный лифт. Лифтер-негр в ливрее даже нажал кнопку, избавив от необходимости напрягаться Варвару Ивановну.

Поехали мы наверх, на какой точно этаж я не знал, потому что кнопки в лифте были не подписаны.

Выйдя из лифта, мы прошли через несколько коридоров, никакой охраны здесь тоже не было, но моя чуйка уловила мощнейшие магические барьеры, которые сейчас были деактивированы…

Потом мы поднялись по короткой лесенке, Варвара Ивановна распахнула передо мной дверь:

— Прошу вас, Ваше Высочество. Он ждёт.

Честно признаться, мне было не по себе, несмотря на всю мою крутизну. Я много читал Соловьева, кусками конечно, ибо времени прочитать целую книжку у меня так и не нашлось, так что я в основном потреблял короткие выдержки из философа в Магограмме.

Но дело было даже не в этом, а в том, что Соловьев был крупнейшим в мире знатоком магии, да еще и провёл в размышлениях больше ста лет.

Откровенно говоря, я ожидал увидеть человека с огромной головой и тщедушным тельцем, у которого вся МОЩЬ организма ушла в мозг, я ожидал увидеть человека, который стал чистым разумом…

Но Владимир Соловьев оказался высоким и тощим мужиком, с непропорционально длинными руками и ногами. Голова же у него была совершенно обычного размера, она вся заросла густой черной бородой, а длинным волосам Соловьева бы позавидовал любой рокер.

Лицо у философа было длинным и лошадиным, а в глазах застыла та же непонятная печаль, которую я уже замечал у его родича — моего лицейского препода Соловьева.

Обиталище философа оказалось просторным, но предельно аскетичным. Мы, видимо, сейчас были на самом верхнем этаже «Схрон-Банка», в комнате Соловьева было громадное окно, откуда открывался потрясающий вид на Петербург. Кроме окна тут была еще мебель, но старая и дешевая, на письменном столе лежали бумаги и древние перьевые авторучки, на стене висело серебряное распятие.

В центре помещения парил в воздухе черный идеально круглый шар, сверкавший искрами магии…

Сам Соловьев был одет в серый костюм, но такого покроя, который носили в сороковых годах прошлого века. Видимо, философ давненько не бывал у портного.

Когда я вошёл — Соловьев подошёл ко мне и подал руку:

— Ну здравствуйте, князь.

— Здравствуйте. Спасибо, что согласились встретиться. Это честь для меня.

— Неправда. Это честь, но для меня, не для вас, — улыбнулся Соловьев.

Говорил философ чуть хриплым баритоном.

— Кофе?

— Нет, спасибо.

— А я выпью с вашего позволения, — Соловьев кликнул своего слугу, который вышел из двери напротив громадного окна, а потом приказал ему что-то по-латыни.

Слугой Соловьева оказался монах в рясе, такой же тощий, как и его хозяин.

— У меня напряженные отношения со светскими властями, — чуть виновато объяснился Соловьев, — Так что предпочитаю держать рядом с собой людей Церкви. Им можно доверять.

— Что ж, понимаю, — я пожал плечами, а потом указал на черный шар, висевший в воздухе, — Вот это и есть подпространство?

— О, да, князь. Мой монастырь, где я предаюсь размышлениям и медитациям. Моя келья, созданная удивительной магией Схроновых. Честно вам признаюсь, Схроновы вообще не умеют помещать в подпространство живых людей. Так что мне потребовался десяток лет, чтобы видоизменить их родомагию и создать это убежище для меня. Зато теперь я могу отрешиться от всего мирского и погрузиться в глубины магии.

— Ага, а еще можете жить полторы сотни лет, — заметил я, — Хотя выглядите на сорок максимум.

— Да, это тоже приятно, — не стал спорить Соловьев, — Правда, выходить из стазиса трудно, как и входить в него. Схроновы извлекли меня пару часов назад, но у меня до сих пор голова гудит. Спасаюсь только специальной гимнастикой и дыхательными упражнениями. Чтобы тело вспомнило, как вообще двигаться. Но ради встречи с вами — я готов на жертвы, князь.

— Мне это льстит, — признался я, — Спасибо.

Монах принёс кофейник и чашки, Соловьев налил себе кофе, уселся в древнее кресло и отхлебнул. Я сел в кресло напротив.

— Вижу, что вы уже придумали символ для вашего восемьдесят восьмого ранга, — Соловьев указал на значок у меня на мундире.

— А то. Я и название для этого ранга придумал…