Во все Имперские ТОМ 12. Финал (СИ)

Но, по крайней мере, я был освобожден и от паломнических испытаний. Когда паломники проходили эти залы — им предстояло столкнуться с препятствиями, теми же самыми, через которые в свое время прошла богиня. Адепты должны были продемонстрировать свое мужество — пройти сквозь огонь, выпить болезненное снадобье, которое символизировало горький вкус Перводрева, даже сразиться с полномасштабным роботом, изображавшим Либератора, как это сделала в свое время богиня.

И каждый богатый магократ считал своим долгом приехать сюда в мае и пройти через эти залы, преодолевая препятствия под надзором жриц Алёнки, и в конце он получал доступ к секретным мистериями Святой Алёны.

В чем состояли мистерии, я не знал, это было великой тайной. Но вроде бы в них участвовала сама Алёна лично. Во время мистерий богиня сама являлась подданным во плоти.

Это был важнейший ритуал Имперского культа Богини, а для людей попроще были попроще и обряды. Например, разночинцы каждый год съезжались в Псковскую губернию, чтобы там посетить храм Алёнки и Крокодила, располагавшийся на месте моего бывшего поместья.

Вообще, храмами и алтарями Алёнки была теперь уставлена вся Земля, кроме Луизианской Империи, так и не покорившейся Богине...

Алёна пока что не трогала другие культы — и христианство, и ислам, и даже буддизм, и еще сотни других религий на планете сохранились и даже пользовались определенными правами. Что же до друидизма, то друиды пошли на компромисс — они почитали Алёну, как воплощение Матери-Богини, включив её таким образом в свой пантеон.

Однако у русских магократов самым популярным был именно чистый культ Богини — его называли «Алёнизмом» или Имперским культом. Русские аристо просто вынуждены были его исповедовать, потому что тем, кто не принял Алёну в качестве богини, был закрыт доступ и к политике, и к серьезному бизнесу.

Так что пока что разночинцам и боярским детям еще разрешали исповедовать их старые религии, а вот магократы такой вольности были лишены...

Я уже устал, когда добрался наконец до выхода из дворца, пройдя через все эти богатые залы, сейчас пустые в ожидании паломников.

Две красавицы-стражницы распахнули передо мной двери в парк.

Лейб-стражницы были в кожаных облегающих одеяниях, одна половина их костюмов была черной, а вторая — золотой. То были священные цвета Богини.

Я немного задержал взгляд на покатых бедрах ослепительно красивой стражницы-блондинки...

— Следите, куда смотрите, Ваше Высочество, — бросила мне темноволосая стражница, которая была постарше, — А не то Богиня узнает о вашей дерзости.

— Я смотрел на меч, — отмазался я, указав на золоченый меч, который действительно украшал бедро блондинки, — Хороший меч. Острый.

— Действительно, — блондинка в свою очередь одарила меня улыбкой, — Острый. И идеально подходящий, чтобы рубить головы принцам.

— Намек понятен, — вздохнул я, выходя наконец из дворца.

Впрочем, тут все было понятно и без намеков.

Этот дворец по факту был моей тюрьмой. Мне нельзя было выходить из Павловского парка, нельзя была качать магию, нельзя было вмешиваться в политику...

Нельзя было даже смотреть на девушек, про секс уже и говорить нечего. Я как-то раз пытался уединиться с юной княжной Шамановой, родственницей Акалу, но нас схватили. Око Алёнки смотрело всюду, от Богини было не спрятаться. По итогу супружеской измены у меня так и не вышло. Княжну Шаманову, милую эскимосочку, просто высекли по приказу Алёнки, а потом отправили в вечную ссылку в Гренландию. А меня продержали трое суток под домашним арестом, не давая покидать мои покои.

Это было три месяца назад, и с тех пор стражницы следили за мной неотступно, мне вообще было запрещено даже общаться с женщинами. Алёна была ревнива, и в своей ревности была столь же страстной, как и во всем остальном.

И это при том, что я на самом деле был принцем-консортом Богини и отцом Рюрика, я даже почитался в Имперском культе, как Крокодил — олицетворение яростной стороны Богини, мои изваяния украшали храмы по всему миру — от Гренландии и до Чукотки.

Вот только мой образ в глазах народа был одним, а моя жизнь — совсем другим.

Я был пленником в собственном дворце. И да — я был подкаблучником. Уж не знаю, насколько меня оправдывал тот факт, что я был под каблуком у божественной сущности, повелевавшей временем и пространством.

Возможно в этой ситуации меня бы утешило, если бы Алёна делила со мной постель, но даже этого не было. Алёна со мной не спала. Вообще. Она даже не коснулась меня ни разу с тех самых пор, как выбила из меня три года назад тайны Духовного Перводрева.

А последний год я Алёну и видел-то всего пару раз...

Я был одинок, и страдал от этого. Не хуже, чем от своих непонятных ночных кошмаров.