Во все Имперские ТОМ 12. Финал

По местным поверьям эта скала была посвящена какой-то Богине-Матери, так что была идеальным местом, чтобы родить сильных и здоровых сыновей.

Вот почему шаманка, принимавшая роды у Лады, заставила мою жену подняться на скалу и рожать здесь, среди бешеных ветров.

И теперь Лада под присмотром старой шаманки и её двух помощниц помладше рожала в хибарке, оттуда слышались крики моей жены, а я торчал снаружи.

Само собой, магии у абхазских шаманок больше не было, Либератор отключил магию всем Солнечным магам в мире. Но других специалистов по приему родов рядом сейчас не оказалось. Двух врачей из моего отряда я потерял еще в Дагестане, их убили казаки. А у местных жителей врачей не осталось вообще, Либератор еще в начале своего правления пошел на хитрость — он вызвал всех врачей в города, якобы под предлогом эпидемии, и там их всех убили радикалы.

Это было еще год назад, тогда еще никто не понимал, что вообще происходит, и что собой представляет Либератор...

Так что принимать роды у Лады пришлось местным шаманкам, которых мне любезно предоставил старейшина горного клана Гечба, мой кореш и союзник.

Пусть шаманки больше и не могли помочь роженице своей магией, но у них, по крайней мере, был опыт приема родов.

Я в общем-то и сам хотел поприсутствовать при родах моей жены, но шаманки меня не пустили, сославшись на местные традиции. Все что мне было позволено — это замерзать на скале и слушать, как орёт Лада.

Я все пытался расслышать через этот ор и завывание ветра крики моих детей, но их не было. Роды явно выдались тяжелыми и долгими. Что было в общем-то неудивительным. Лада рожала впервые, а еще была юной и рожать ей пришлось сразу двойню. По словам шаманок меня ожидали прекрасные, сильные и здоровые мальчики-близнецы...

Я даже уже придумал им имена.

Одного я решил назвать Глебом, в честь моего наставника Словенова, который пропал без вести и скорее всего был мертв. А второго... Нет не Борисом, хотя это бы и было символично. Второго сына Лада хотела назвать Павлом, в честь Павла Вечного, и я в принципе был не против.

Вот только бы Глеб и Павел появились на свет побыстрее, иначе их папка совсем замерзнет насмерть, и уже не увидит сыновей.

Сунуться что ли в эту хибарку?

Но я был уверен, что за такое шаманки меня просто побьют и выгонят прочь. Да и Лада не хотела, чтобы я присутствовал при родах — у русской магократии такое тоже было не принято.

Чтобы согреться и поразвлечься я прошел к краю священной скалы и глянул вниз.

Внизу я увидел нечто интересное — по горной тропе ко мне скакал всадник. Уродливый парень, такой огромный, что было непонятно, как лошадь его вообще держит.

Я уже настолько замерз, что просто пошел ему навстречу вниз по каменной тропе.

Через минуту мы с бароном Рукоблудовым встретились среди скал. Дрочила тоже потерял свою магию, как и все Солнечные маги, но не особо страдал от этого. Это было объяснимо — Дрочила все же прожил большую часть своей жизни холопом, так что не воспринимал магию, как неотъемлемую часть себя.

Интересно, родятся ли магами мои сыновья...

С одной стороны по идее должны — их мать магичка, и их отец — тоже одаренный. Вот только магия Лады подавлена Либератором, так что ситуация была крайне неоднозначной. Даже абхазские шаманки не могли сказать мне ничего определенного по этому поводу...

Дрочила спрыгнул с коня и тут же сунул мне в руки поводья:

— Вниз скачите, барин! Письмо!

Своего коня у меня не было. Я поднялся на эту скалу пешком, как и Лада. Этого требовал обряд.

Однако я не взял поводьев.

— У меня жена рожает, — ответил я, — Как родит — так сразу.

— Но там что-то срочное, барин, — продолжил настаивать Дрочила, — Там важное что-то! Человек от князя Гечба прискакал. И у него письмо. Он ждет у моста.

Гечба был князем, да. Абхазские кланы магов вообще именовали себя исключительно князьями и никак иначе. Всякие графы и бароны были для них слишком мелкими.

— Дормидонт, а какого лешего ты не привез мне это письмо сюда, м? — поинтересовался я, вежливо назвав Дрочилу его новым именем, которое он получил в свое время вместе с титулом, — Гечба же в курсе, что всю мою корреспонденцию можно отдавать тебе.

— Ну да, — Дрочила захлопал глазами, — Гечба в курсе. А я забыл про это, барин.

Барон Рукоблудов принял виноватый вид.

Я расхохотался:

— Ладно, давай своего коня. А сам дуй наверх на скалу. Как только моя жена родит — беги вниз с радостным известием для меня. Только не слишком быстро, умоляю. А то шею сломаешь. А я сегодня намерен праздновать рождение сыновей, а не хоронить тебя. Фирштейн?

— Конечно фирштейн! — тут же подтвердил Дрочила.

Я вскочил в седло.

Ездить на коне я более-менее научился, но только не по этой лютой тропе, которая петляла среди скал и обрывов, как пьяная.

Ветер тут же налетел на меня, явно пытаясь выкинуть меня из седла, так что ехал я медленно.