Во все Имперские. Том 3

Я честно признался герцогу, что времени у меня в обрез, но Кабаневич заверил меня, что обед займет максимум полчаса, кроме того — такие обеды важная традиция, без этого совместного принятия пищи и напитков наш союз с герцогом будет неполноценным.

К счастью, времени на дорогу, имея в друзьях Кабаневичей, мне тратить не приходилось. Герцог мог мгновенно перемещаться на любые расстояния в пределах Сердце-Руси, да еще и был в состоянии перетащить с собой до четырех человек.

Так что когда я принял предложение герцога отобедать у него в поместье — меня, Корень-Зрищина, принцессу и Громовищина просто телепортировали сюда за одно мгновение.

Перед этим мы все, разумеется, вымылись, смыв с себя грязь и кровь войны, а еще я, принцесса и Корень-Зрищин переоделись в чистые лицейские черные мундиры.

Громовищину переодеваться было не во что, но он даже во время боя несильно запачкался, все-таки Громовищин был опытным магом, и сражался гораздо аккуратнее нас.

Что касается странного состава гостей, то на нем настоял герцог.

Дело в том, что принцесса и Корень-Зрищин были самыми знатными из нашей масонской ложи, принцесса притворялась французской графиней и в этом смысле была лишь на ступень ниже герцогов Кабаневичей в иерархии магократов. Корень-Зрищин же вообще формально до сих оставался князем. Несмотря на опалу, в которую попал его клан, титула Корень-Зрищина никто пока не лишил.

Громовищина нам пришлось взять с собой, потому что телохранитель после последних событий напрочь отказывался отпускать куда-либо принцессу одну.

А вот Головину нам пришлось оставить в «Пивоварнях», к её крайнему неудовольствию и даже несмотря на то, что она формально оставалась главой ложи. Дело в том, что сажать за свой стол баронессу из парий герцог Кабаневич наотрез отказался.

Но Корень-Зрищина посадил, потому что тот, как я уяснил из объяснений герцога, теперь был «очищен» от скверны парии, благодаря своему княжескому титулу.

Я было предложил еще взять Чумновскую, но герцог на это только покрутил пальцем у виска.

Оно и понятно, кушать рядом с Чумновской, которая умеет выращивать глистов — удовольствие так себе.

Шаманов же, как выяснилось, был баронетом только условно, на самом деле все эксимосские магократы, строго говоря, относились к нетитулованному дворянству, так что посадить за стол Шаманова Кабаневич никак не мог. Как и Пушкина, который был хоть и полноценным графом, но запредельным нищебродом, даже по меркам самого захудалого дворянства.

Все эти магократические сложности и согласование списка гостей заняли у нас с герцогом минут пять. Времени было в обрез, так что я в конце концов решил не спорить и просто махнул рукой.

Главное, что меня самого пригласили — и то хорошо.

А моим друзьям, не получившим приглашения, Кабаневич выслал в «Пивоварни» телепортом самые лучшие яства, те же самые, которые мы вкушали на обеде.

А вкушали мы много — за двадцать минут обеда я успел попробовать жареного гуся, начиненного черносливом, рябчиков с гречей и специальным соусом из сотни трав, оливье, который здесь мало напоминал советский и имел в составе фазанов, салат из десяти цитрусовых, устриц и пирог с пекинской капустой, испеченный по какому-то секретному рецепту.

Все это богатство я запил лучшими французскими винами и сидром, изготовленным специально обученными холопами.

Судя по поданой жратве, жить Кабаневич явно умел и любил.

О том же говорило и убранство зала, где мы имели честь обедать — парадной столовой поместья Кабаневичей, которое носило странное название «Большой Ковш».

Насколько я понял из объяснений герцога, Большой Ковш располагался где-то на берегу Онежского Озера, к северу от Петрозаводска. Сам Петрозаводск был под кланом неизвестных мне Меченосцевых, но на севере Карелии хозяйничали именно Кабаневичи.

Из огромного окна парадной столовой я мог наблюдать личный лес Кабаневичей, довольно небольшой, всего на пару сотен деревьев, за лесом лежала голая тундра с деревнями холопов, а на горизонте я, даже не вставая из-за стола, мог разглядеть серебристую гладь Онежского озера.

Сама парадная столовая была обшита деревянным панелями, возле громадного камина расположились каменные изваяния двух свирепых кабанов.

У меня на языке вертелась шутейка по поводу того, будут ли сегодня подавать кабанятину, но я кое-как сдержался и не стал её озвучивать.

Все-таки я здесь гость, нужно вести себя вежливо.

Сидел я во главе стола, на почетном месте рядом с герцогом. Принцессу и Корень-Зрищина посадили чуть дальше, а Громовищина вообще запихали в центр стола, среди многочисленных Кабаневичей с крашеными бородами.

Я сидел справа от герцога, а слева расположились две его, насколько я понял, официальные жены. Точнее, не совсем официальные, формально многоженство в Империи было дозволено только мусульманам-магократам, но Кабаневич, хоть и исповедовал друидизм, на этот запрет плевал.