Во все Имперские. Том 4. Петербург (СИ)

— А я спас жизнь тебе, — доложил толстый лейтенант Охранки, выглядевший крайне уставшим, — Я Здравуров, Михаил Павлович. Я из тебя только что достал пару десятков осколков гранаты. Если бы не я — ты бы уже отправился в мир вечной охоты, или куда там попадает после смерти ваш народ.

— Спасибо, — поблагодарил Шаманов, — Только зачем меня-то… Её надо было спасать!

Шаманов ткнул пальцем в принцессу.

— А кто она? — спросил Здравуров, явно не узнавший принцессу, — Боюсь, что на неё у нас уже нет времени. Вам нужно убираться отсюда…

— Почему вы не сказали, чтобы он спасал принцессу? — набросился Шаманов на вампирку.

— Потому что мне на неё плевать, — без обиняков пояснила Люба Кровопийцина, — И я благодарна, что ты спас мне жизнь, Шаманов. Но говорить со мной в таком тоне нельзя. Я офицер Лейб-Гвардии.

Шаманов хотел заспорить или извиниться перед Любой, он и сам не знал, что именно он хотел, но в этот момент умирающий негр достал из голенища берца какой-то серебристый брусок с кнопкой.

Никаких сомнений тут быть не могло. Этот брусок явно был взрывчаткой…

— Остановите его! — закричал Шаманов и ринулся к негру.

Нажать кнопку на взрывчатке негр не успел, Шаманов подлетел к нему на ауре, а потом выбил брусок из рук умирающего ударом ноги.

Акалу поймал прямо в полете смертоносную коробочку и с облегчением убедился, что индикатор на ней не горит.

— Ага, — подтвердила подбежавшая к Акалу вампирка, — Это «Джинн». Османская штуковина. Разнесла бы тут все в радиусе километра. Но активировать её этот ублюдок не успел.

Шаманов осторожно положил «Джинна» на асфальт, подальше от негра, а потом внимательно поглядел на умирающего:

— Ну, какие у тебя еще будут сюрпризы? Давай, доставай.

Негр улыбнулся белоснежной улыбкой, достойной рекламы зубной пасты, а потом слабо проговорил, почти без акцента:

— Это всё. Я готов. Только я хочу помолиться.

— Слушайте, дамы, господа и негры, у нас нет на это времени… — влез в разговор Михаил Здравуров, тоже подошедший к умирающему, — Я приехал вам помочь. А здесь через минуту будут боевые маги из политического департамента Охранки…

— Заткнись, — хрипло приказала вампирка, оскалившись острыми зубками, — Этот человек чуть не убил меня. Он силен. Клянусь, он сражался достойно, хоть он и неодаренный. Он имеет право помолиться.

Здравуров и Шаманов не рискнули спорить с Любой. Негр пробормотал что-то короткое и певучее, видимо «Отче наш» на амхарском.

— Я готов, — кивнул негр.

Он уже дышал так часто, что едва мог говорить, пот градом катился с черного лица, которое начинала сводить судорога.

— Слушайте, да он и так сейчас сдохнет, я вам как целитель говорю… — начал было Здравуров, но Шаманов перебил его:

— Нет. Я добью.

Акалу активировал ауру, намереваясь одним ударом снести негру голову, но умирающий вдруг остановил его:

— Нет, нет. Не ты. На мне клятва. Умереть в бою с вампирами. Пусть она!

— Хочешь, чтобы я тебя убила? — усмехнулась Люба, — Да всегда пожалуйста. Шаманов, отойди.

Не дожидаясь ответа, вампирка оттолкнула Акалу, а потом села на негра, крепко сжав того бедрами.

— Эй, а обязательно делать это вот так… — вознегодовал Шаманов, но Люба его не слушала.

Она вырвала негру крупный кусок горла зубами, а потом жадно припала к ране.

Ноги негра дернулись. Люба лакнула из раны пару раз и поднялась. Негр повалился на бок, из его разорванного горла хлестала кровь, но глаза уже стали стеклянными.

Для верности Люба одним ударом сапожка размозжила мертвому врагу голову в труху, голова раскололась, как спелый арбуз.

После этого вампирка сплюнула на асфальт кровь и поморщилась:

— Вполне себе. Хотя обычно не пью кровь неодаренных. В ней нет ауры. Это все равно, что кипяток без чая.

— А теперь лечи её! — приказал Шаманов Здавурову, указав на принцессу, все еще лежавшую на асфальте.

— Нет времени, парень, — отмахнулся Здавуров, — Вот совсем нет. Мы сваливаем, сейчас же.

— Но она же принцесса, Багатур-Буланова! — попытался объяснить Шаманов.

Вампирка тем временем подошла к кузову грузовика, того самого, возле которого умер негр, и распахнула стальную дверцу кузова.

Шаманов только сейчас заметил, что замок на этой дверце сорван…

— Я вообще-то тоже Багатур-Буланов. Так что спасать надо меня! Ибо азъ есмь Император Всероссийский, — произнес из глубин кузова знакомый юношеский голос.

Шаманов не поверил своим ушам, а потом и глазам…

Из кузова вылез Малой. Государь был в одних кальсонах и черном пальто, явно с чужого плеча, но выглядел вполне себе живым и здоровым. Даже его пластмассовый палец был на месте.

Здравуров ахнул, а потом выхватил смартфон и отправил кому-то сообщение, явно заранее заготовленное.

Шаманов опешил и смотрел на Малого, как на призрака:

— Но как? Он же выпал с одиннадцатого этажа…