Во все Имперские. Том 4. Петербург

— Так это не прозвище, это девиз, — пояснил мне Шаманов, — И его выбирает сам Император. Прошлый Павел, например, был Вечным. Он стал так себя называть, когда прожил первые сто лет. Это прозвище-девиз потом можно менять. Но менять его может только сам Государь, он же его и выбирает во время своей коронации.

Император в телевизоре тем временем скрылся за деревянным дверями церкви, за ним последовали двое священников и друид, на этом трансляция прервалась.

Теперь на экране возникло румяное лицо дикторши, которая стала нахваливать нового Императора и саму его коронацию. Студия, где дикторша сидела, по случаю коронации была вся в серебряно-золотых Багатур-Булановских флагах, так что ощущение было таким, что дикторша ведет репортаж прямо из сокровищницы.

— А дальше? — потребовал я, — Что будет в церкви? Император явно туда не просто так пошел.

— А в церкви будет бракосочетание Павла Второго с дриадой, — объяснил Шумахер, — Его нам, увы, не покажут. Дриад вообще никому не показывают.

Вот это уже было жалко. На дриаду я бы поглядел.

Дикторша в телевизоре тем временем стала зачитывать срочные новости о том, что Империя Инков выступила против французской короны и присоединилась к восстанию бразильских и колумбийских магократов.

Телевизор даже показал грозную армаду французских кораблей, которая уже шла из метрополии к Южной Америке, чтобы это восстание подавить.

Судя по всему, Император Франции на коронацию Павла Второго Стального не приехал именно по причине занятности подавлением восстания в колониях. А еще, судя по всему, авантюра князя Внутрянова, который по словам Кабаневича, собирался шатать Францию именно через инков, удалась.

В Южной Америке явно заваривалось нечто очень нехорошее. Причем, связано это нехорошее точно будет с дележкой амазонских лесов, что признал даже аналитик, появившийся тем временем на экране телевизора.

Но дослушать аналитика мне не дали. Китайский погром, о котором, кстати, в новостях не было ни слова, видимо, был успешно вытеснен с проспекта, потому что пробка рассосалась.

Шумахер дал по газам, и вскоре это такси действительно стало оправдывать звание самого быстрого в городе.

Мы стремительно выехали на набережную Невы.

В этом районе, судя по всему, сознательно сохраняли историческую застройку и строить высокие дома запрещали. По крайней мере, вдали повсюду возвышались целые леса небоскребов, многие из которых уходили под самые облака, где сновали дроны и частные самолеты, но здесь ничего подобного не было.

Я даже узнал Петропавловскую крепость на острове. Впрочем, в этом мире она выглядела внушительнее, чем в моем родном, и была больше раза в три.

Мы помчались по гранитной набережной, но вскоре Шумахер остановил машину, а потом указал пальцем вперед.

Впереди была застава, причем серьезная. Стальные шлагбаумы, бронированные будки, куча казаков, полицейских и еще каких-то наемников с дубовыми листками на шевронах. Какому клану принадлежит этот дубовый листок — я понятия не имел, но клан явно был влиятельным, судя по тому, что его застава торчала в самом центре Империи.

— Все, приехали, — сообщил Шумахер, — Alles. Дальше Центральный район. Пускают только магократов. Мне туда нельзя. Но вам же надо на Дворцовую площадь. Тут минут десять пешком, дойдете.

***

Аленку в Центральный район, как выяснилось, тоже не пускали, так что крепостную мне пришлось оставить в каком-то кафе у самой заставы.

Это было паршиво. Учитывая, что дядя собирался оспорить мои права на наследство, я бы предпочел отправиться на встречу с ним в сопровождении барышни с пистолетом.

Но поделать тут ничего было нельзя. Наверняка были пути пробраться в Центр мимо казаков и полицейских, но ни я, ни Шаманов их не знали, а спрашивать в закрытых чатах магограмма было уже поздно, я и так опаздывал.

Так что в Центральный район мы с Шамановым вошли вдвоем. Пропустили нас, естественно, без всяких документов, которых у нас и не было, мы просто продемонстрировали охранникам заставы свои ауры, и те почтительно расступились.

Шли мы быстро, так что через пять минут уже оказались на Дворцовой площади перед Зимним дворцом.

Дворец выглядел практически так же, как и в моем родном мире. Только здесь он не играл такой важной политической роли, как в царской России моего родного варианта реальности, ибо Император в нем не жил, постоянной резиденцией Государя был Павловск.

Еще здесь не было Александровской колонны, вместо неё в центре площади возвышалось циклопическое бронзовое изваяние женщины в короне, уходящее головой чуть ли не в самые небеса.

Гранитный постамент громадного монумента был размером с пятиэтажку и весь испещрен бесчисленными знаками.