Во все Имперские. Том 4. Петербург

Таня отнеслась к новости спокойно, судя по всему, потому что ничего толком не знала про Лунных магов. Но дала мне слово магократа, что будет свято хранить мой секрет и никому его не расскажет.

О том, что я не только Лунный маг, но и попаданец, я Тане, естественно, рассказывать не стал. Собственно, мне самому уже давно было пора просто забыть про этот факт.

Я уже слишком интегрировался в местную магократию, слишком освоился в новом мире, и пути назад у меня все равно не было, так что комфортнее было просто выкинуть из головы всю мою прошлую жизнь до попаданства.

Граф Мухожуков подошел к металлической двери, потом достал из кармана ключ и сунул в замочную скважину.

— Этот китаец меня сам просил его запереть. Боится он, — доложил граф.

За дверью оказалась маленькая каморка, слабо освещенная светом уличного фонаря за окном и совершенно пустая. Если только не считать сидевшего на полу китайца и стоявших перед китайцем тарелки и огромной литровой кружки с пивом.

Пива в кружке осталось меньше половины, а вот глиняная тарелка была уже совсем пуста, китаец сейчас курил тонкую сигариллу и стряхивал в тарелку пепел.

Последний китаец в городе оказался молодым парнем, довольно высоким для китайца и красивым. Его черные волосы были зализаны назад, глаза у китайца были серыми, что показалось мне несколько странным.

Китаец был в черном костюме, пиджак подмышкой у него топорщился, как обычно топорщится пиджак подмышкой, когда там висит ствол в кобуре.

Расстегнутая черная рубашка обнажала верхнюю часть мускулистой груди китайца, где можно было рассмотреть татуировку — листик клевера и какие-то иероглифы. Это видимо свидетельствовало о принадлежности парня к триадам. Впрочем, его остальной внешний вид говорил об этом не хуже татухи.

Рядом с китайцем лежал длинный меч в черных ножнах, украшенных иероглифами. Когда мы вошли, китаец немедленно затушил сигариллу, вскочил на ноги и за этот меч схватился…

— Воу-воу, полегче, — остановил я китайца, — Мы друзья. Я барон Нагибин. У меня на гербе даже листик, как у тебя на груди. Только у меня хмель, а не клевер.

— Да, барон — свой, — подтвердил Мухожуков, — Он теперь моя новая крыша.

— У меня в этом городе нет своих, — мрачно ответил юноша.

Меч он так и не положил, но и вынимать из ножен не стал. По-русски китаец говорил с акцентом, но вполне себе грамотно.

— Ты триада? — поинтересовался я.

— Я прежде всего китайский патриот и убийца, — огрызнулся парень, — И уже потом триада. А зовут меня Чен Тян. Что вам нужно?

Я не выдержав хохотнул:

— Тян? Ну, на тян ты не особо похож. Скорее, на куна.

— Мне тебя разрубить пополам, барон? — поинтересовался Чен Тян, прищурившись и внимательно глядя прямо на меня.

Мда. С этим парнем шутки явно лучше не шутить.

— Не, обойдемся без разрубаний, — ответил я, — На это у меня просто не времени, я занятой человек. Прости, Чен. Ты же не маг, насколько я понимаю по стволу у тебя под пиджаком?

— Мой отец был культиватором, а мама у меня неодаренная, — ответил китаец, — Так что я «чаньши». Как это называется у русских…

— У русских это называется «боярские дети», — подсказал граф Мухожуков.

— Да, — кивнул Чен, — Но мечом я владею не хуже культиваторов, можете проверить на себе, если хотите.

— Нет нужды, — отверг я очередное предложение китайца порубить меня мечом, — Верю тебе на слово. А почему ты до сих пор торчишь в Петербурге, если все твои соотечественники уже свалили?

— Мне некуда валить, лаовай, — чопорно пояснил Чен, — В Китае я смертник. Я выпустил кишки одному продажному ублюдку, который стучал полиции. Но ублюдок был уважаемым человеком и щедро раздавал деньги. Так что моей смерти теперь хотят и триады, и культиваторы, и оккупанты, сидящие в Харбине.

И весь бизнес у меня был здесь, в Петербурге. Но все мои друзья сбежали в Китай, а один я свой бизнес защитить не смог. Ублюдки-англичане отобрали его у меня, воспользовавшись погромом.

А все триады разбежались, как трусливые овцы. Если я их увижу — порублю на куски.

— А бизнес…

— Мы разбирали людей на органы, — спокойно сообщил Чен, — Не магов, конечно. Разночинцев. Органы нынче дороги, особенно детские.

— Как мило, — хмыкнул я, — А сам ты…

— Я скажу больше, когда ты убедишь меня, что не носишь синий мундир, лаовай.

— Ну что ты, Чен, — с укором произнес граф, — Барон Нагибин — точно не агент Охранки. Я хорошо знал его батюшку, мы с ним долго вели вместе дела. И я доверяю барону.

Я кивнул.

— Ладно, — пожал плечами Чен, — Я был «красным шестом». Главным убийцей банды, чтобы вам, лаоваям, было понятнее. Я держал этот город. Я убил здесь больше людей, чем ваш поганый Император. Я даже лично знал героев, убивших Чудовище — двухголовую тварь царской крови…

— Ого, — я присвистнул, — Я тоже их эм… знал, если можно так выразиться. Убийцы Чудовища же были триадами?

— Да. Триадами, храбрецами, героями и борцами за свободу всех ханьцзу. Они умерли, как мужчины и воины.

— Это на самом деле так, — подтвердил я, — Я видел их смерть своими глазами.